Канны. Бред Питт, Шон Пенн и мироздание Терренса Малика

12:00 17.05.2011 9

«Дерево жизни» (Tree of Life) Терренса Малика - первая большая интрига нынешнего Каннского фестиваля, оставляющая какое-то двойственное ощущение, в котором восхищения, больше чем разочарования. Хотя нашлось немало людей, кому фильм не понравился.

«Дерево…» ждали целых три года, и каждый раз дальше анонсов дело не заходило. Работая какими-то германовскими темпами – пять фильмов за сорок два года в кино – перфекционист Малик постоянно что-то дошлифовывал пока, наконец, не добился чего-то, ведомого только ему одному. У «Дерева…», за которое у дворца Люмьер сегодня утром едва не случилась куликовская битва,  все признаки «Космической одиссеи» наших дней, ведущей  повествование от начала сотворения мира и до середины 1950-х. Старика на поворотах заносит и в прологе в сюжет врываются динозавры из «Парка Юрского периода». Далее пред нами разворачивается семейная сага, своею визуальною красотой обязанная стараниям оператора-виртуоза Эмануила Любецки («Сонная лощина», «Новый мир»). Питт играет прошедшего войну немного деспотичного сапога-отца троих детей, вышколенных говорить отцу «сэр» и при любых обстоятельствах не произносить слово «папа».

Малик ведет повествование нелинейно, перебивая 1950-е длиннющими красотами дикой природы, зарифмованной с отцом как символом это самой природы, и современностью, в которой томится прошлым средних лет архитектор Шона Пенна, играющий повзрослевшего старшего сына Бреда Питта и Джессики Честейн. Намеренно открывая фильм сценой, в которой родителей уведомляют о гибели одного из сыновей, Малик превращает смерть в монтажный инструмент, отсекая им все ненужное, и акцентируя на самом важном: что, мол, смерть такое же великое чудо, как жизнь, а все волнующие человечество проблемы - не более чем злобная суета. Смерть и рождение – главные сюжетные контрапункты фильма, где нет привычного линейного повествования, драматических конструкций и диалогов. «Дерево…» фильм-симфония, где музыка – Бах, Брамс, Берлиоз, и дополняющие их темы композитора Алексанра Деспла («Странная история Бенджамина Баттона», «Король говорит», «Призрак»), играют роль закадрового голоса. И еще фильм потрясающе передает эпоху 1950-х -  так называемое «лето любви», буквально наощупь, через вещи и потрясающе подобранные человеческие лица.  

После сеанса у пресс-зала меня остановили французские телевизионщики и стали спрашивать верю ли я, что Терренс Малик в Каннах. Режиссер последние лет десять ведет подчеркнуто замкнутый образ жизни, практически не выходя на люди и не фотографируясь.

Даже в каннском каталоге напечатали его фото тринадцатилетней давности, сделанное на съемках «Тонкой красной линии» (The Thin Red Line, 1998). В общем, на появление метра на красной дорожке букмекеры принимают ставки, на пресс-конференции фильма за Малика и отсутствовавшего Шона Пенна, отдувались Бред Питт и Джессика Честейн.



Вечером пойду на нового Брюно Дюмона, а потом на Le Cinema De La Plage, где можно будет посмотреть  реставрированную версию «Мятежа на Кейне» (Mutiny On The Cane,1954) c Хамфри Богартом в роли военного капитана-самодура. При желании кино с большой натяжкой можно назвать украинским. Его режиссер Эдвард Дмитрик родился в семье украинских эмигрантов и сделал блистательную карьеру в эпоху Золотого Голливуда, оставаясь при этом сознательным украинцем до самой смерти.  

На CINEMA DE LA PLAGE – кинотеатре под открытым небом и практически в открытом море – последние дни дают фильмы исключительно про трагические судьбы кораблей и людей их населяющих. После режиссерской версии «Лодки» (Das Boot,1981) Вольфгана Петерсона, «И корабль плывет» (E La Nave Va,1983) Феллини и «Мятежа на Кейне» (Mutiny On The Caine, 1954) Дмитрика, завтра под шум набегавших волн показывают «Незабываемую ночь» (A Night To Remember,1958) – хронику гибели Титаника, из которой вышел триумфальный фильм Кэмерона, но без его сентиментов.  «Незабываемая ночь», кажется, никогда и не устаревала. В ней словно содержатся в зародыше все великие, еще не снятые фильмы о катастрофах на море. Ловишь себя на мысли, как узнав о неминуемой гибели все герои фильма, где нет ни одного главного, живут повинуясь иной, нечеловеческой воле. Да и какая человеческая воля властна в Атлантике, где айсберг способен пропороть брюхо даже самого непотопляемого судна?

CINEMA DE LA PLAGE – самое необычное место каннского фестиваля. На входе в открытый кинотеатр дают пледы, а если прихватить с собой бутылочку розового, вечер и в самом деле будет незабываемым. Вино добавляет черно-белой классике ностальгического флера.