Канны. День седьмой: бесогоны и гении

11:40 18.05.2011 1

Вчерашний Брюно Дюмон, которого наравне с Бертраном Бонелло и каким-нибудь Александром Ажой почитают «новым французским экстремистом»,, усыпил пол зала минуте на тридцатой. Фильм, чье название Hors Satan можно перевести примерно как «Изгоняющий дьявола», поначалу выглядит как вольный ремейк маликовских «Пустошей» (Badlands, 1973): неопределенного возраста герой с пронзительным взглядом заводит дружбу с несовершеннолетней девахой, растущей сорняком где-то на севере Франции. Их связывают симпатия и убийство. У нее на глазах парень убивает отца, потому что тот был плохим человеком и мучил дочь. Так они и слоняются по пустошам, между нигде и нигде. Но на этом сходство с фильмом Малика заканчивается, потому что герой на поверку оказывается не бунтарем без идеала, как Мартин Шинн у Малика, а экзорсистом, изгоняющим бесов из людей в округе.

Героиня, понятное дело, за всем этим смотрит до тех пор, пока сама не попадает под горячую руку этих самых бесов. Если не уснуть, можно дождаться финала, в котором герой – современный святой по Дюмону, воскрешает ее из мертвых и пускается в путь.

Дюмон, как всегда, снял кино для снобов и мизантропов, кайфующих от собственного милосердия. Правда, впервые для себя его фирменная мизантропия замешана на гуманизме, а финал обнадеживающий.  

После Дюмона заскочил на документальный фильм о Шарлотте Рэмплинг «Взгляд». У входа в зал на нас приятелем (прямо как в кино) налетела Катрин Денев. Потом зачем-то развернулась и пошла в обратную сторону. Вроде обозналась.

Во «Взгляде» Рэмплинг порядка полутора часов рассуждает о возрасте, табу, еще о чем-то и о любви. В собеседниках у нее писатель и режиссер Пол Остер («Где ты, Лулу?»), фотограф Юргенн Теллер и еще какие-то люди. В фильме много красивых кадров, в которых Рэмплинг бродит с фотокамерой по Парижу и Нью-Йорку,  эпизоды из «Ночного портье» Кавани, «Вердикта» Люмета, «Макса…» и озоновского «Под песком», иллюстрирующие здесь рассуждения актрисы.



А Терренс Малик просто стеснительный, и потому до сих пор не показывается на людях. О его тайных передвижениях по Каннам уже ходят легенды. Кто-то видел режиссера на вчерашнем показе в Люмьере, где-то на галерке. О его «Дереве жизни» спорят второй день. В рейтинге, ежедневно публикуемом журналом SCREEN,  «Дерево…» выскочило на второе место, а критик из Guardians назвал его «визионерским кино, неприлично высокого класса!».  Чистейшая правда.

Сегодняшнее утро началось с «Гавра» (Le Havre) Аки Каурисмяки, за который этого обожаемого маргиналами финна точно примут в рай без всяких предварительных испытаний чистилищем.

Как Феллини за «Ночи Кабирии», которая и сейчас считается самым христианским кино на свете, в «Гавре» блестящее комединое настроение заполняет всегдашний маленький мирок  Каурисмяки, принадлежащий его особо чувствительным и уязвимым героям, обитающим где-то на задворках мира. Андре Вилмс играет никому не нужного чистильщика ботинок Марселя, подбирающего тихого черного мальчика из нелегалов, который скрывается от иммиграционной полиции. У Марселя умирающая от рака жена Кати Утинен, собака Лайка и доброе, как у крокодила Гены, сердце. На это к финалу ведется даже черствый комиссар полиции, разыскивающий сбежавшего мальчика. Триумф чистого гуманизма, предполагающий награду экуменического жюри как-то по определению!   

Конкурсный день разбили специальным показом «Бобра» (The Beaver), третьей режиссерской работой артистки Джоди Фостер, снявшей в главной роли своего давнего друга Мэла Гибсона.

Тот не играет, а живет депрессию владельца компании по производству игрушек. После безуспешных попыток спасти себя антидепрессантами, алкоголем, психоаналитиками, его герой совершает неудачный прыжок в петлю, а потом напяливает на левую руку подобранного на помойке плюшевого бобра и как бы обретает вторую жизнь. Потом бобер подминает под себя все и всех, и Гибсон снова становится у последней черты. Параллельно развивается история старшего сына, ненавидящего отца и влюбленного в первую красавицу школы. В отчаянии он бьется головой в стену, пока не прошибает ее насквозь. Такое вот хорошее кино, в котором первоклассные характерные актеры – Гибсон и Фостер играют почти водевиль с кризисом среднего возраста и откровенным помешательством. Аплодисменты в финале были жидкие, хотя самой Фостер рукоплескали на пресс-конференции, где  она рассказывала, как непросто снимать и сниматься одновременно, и что не сдвинула бы всего с места без Гибсона во всем ей помогавшего.

Сам мистер Гибсон, пребывающий после серии антисемитских выпадов, развода с женой и коротким романом с русской пианисткой в статусе главного голливудского изгнанника, на пресс-конференции не присутствовал. Правда, в Каннах его дождались после полудня.

 Фостер по-детски взвизгнув «That`s funny!», стала подписывать мне фотографию, на которой она пятнадцатилетняя вместе с Де Ниро позирует фотографам на каннской премьере «Таксиста», выигравшего здесь в 1976-м Золотую пальмовую ветвь.

Канны во время фестиваля – место, где обычные прохожие выглядят, как кинозвезды, а кинозвезд, порой, не отличить от прохожих. Помню, как пару лет назад на местном рынке я несколько раз пересекался с Ником Нолти в растянутом спортивном трико. В таком маргинальном наряде он мало чем напоминал преуспевающего адвоката из «Мыса страха» Скорсезе. А еще вечером на Круазетт полно всяких фриков. Удивительно, как красивое тут сосуществует с вульгарным.  Тут в пору процитировать Поланского, едко сострившего однажды, что «Канны – это большой  зоопарк. Но ведь мы все так любим животных!».     

Возвращаясь домой случайно увидел, что в ресторане на улице Жоржа Клемансо рядом с моим домом ужинает Мел Гибсон. Часов в одиннадцать движение на и без того узкой улочке остановилось вовсе. Фотографы, разложив свои стремянки, послушно ждали, пока мистер-скандал отужинает и подастся к выходу - под прицелы их объективов.  

   

                                                            ул. Жоржа Клемансо, Канны

Завра утром долгожданный показ «Меланхолии» Фон Триера. Звучат предложения ночевать у дворца Люмьеров, потому что штурмом дело не закончится. Триеровский оператор Мануэль Альберто Кларо сегодня делился с публикой рассказами о работе над «Меланхолией» (Melancholia), о визуальном совершенстве которой можно судить уже из трейлера. А играющий в «Меланхолии» артист Скарсгаард, которого безошибочного можно назвать триеровским фаворитом, в интервью признался, что если бы Триер предложил ему женскую роль - он бы, не задумываясь, согласился. Причем, даже если бы Триер потребовал от него сменить пол. Какой-то магический Ларс.