БЕРЛИНАЛЕ. ТРИЕР И ТЕНЬ ТЕРРЕНСА МАЛИКА
0В Берлине продолжают говорить исключительно про один фильм. Триер, кажется, перепахал всех, кого только мог. Включая своих ненавистников. Даже они, сравнивая прокатную и показанную здесь авторскую версию фильма, отмечают, что, например, авторская – увлекательнее. И не потому, что здесь больше секса. Но, не в последнюю очередь, ввиду более развернутых диалогов. Таких, например, где герой Стеллана Скарсгарда цитирует Шарлотте Генсбург Пруста, сравнивая вкус пирожных «Мадлен» со вкусом спермы, сдобренной шоколадом.
В секции «Панорама» показали американскую драму «Лучше ангелов» (The Better Angels, 2014) с Дианой Крюгер.
Дебютант Эй Джей Эдвардс заигрался в режиссера Терренса Малика. На трех недавних фильмах классика парень занимался всякой поденщиной (ассистировал на монтаже, носил кофе, снимал всякие бэкстеджи) и теперь на биографическом материале про юные годы 16-го американского президента, вырастил свое «Древо жизни», но для очень бедных: с торжественными паузами, многозначительными силуэтами, свечами в двойной экспозиции, бормотанием в кадре и закадровым голосом вроде бы Бога. Похожий на юного Генри Фонду мальчик, которого вечно хмурый фермер отец (Джейсон Кларк) зовет просто Эйб, растет самосадом в деревянной избе посреди леса, бегает среди деревьев и трав, помогает отцу выкорчевывать пни и влюбленными глазами смотрит на красивую и молчаливую мать. Потом ее призовут небеса, а отец приведет домой новую жену – белокурую вдову (Крюгер) с тремя детьми, которая полюбит голодного и одинокого Эйба как своего, и он станет звать ее «мамой».
Описание из фестивального каталога, про то, что Эдвардс, якобы «succeeded in creating his own visual language», выглядит издевательством. Эдвардс – копиист. Его фильм – не очень удачная реплика маликовских работ с их исчерпывающими ответами на тему жизни и вселенной; попытка столкнуть малое и величественное в одном экраном пространстве; аудиовизуальный поток эмоций и образов. Мир, показанный против света, черно-белые визуальные рифмы, с деревьями, в которых, по замыслу автора, больше смысла, чем во всем остальном. Собственно, кино как раз, видимо, про деревья, а не про Линкольна.
Мэттью Ллойд, подражая лучшему в мире оператору Эмануэлю Любецки, активно использует естественное освещение и елозит камерой по траве. Но слезами, как на «Древе жизни», при этом, не захлебываешься. Только зеваешь и поглядываешь на часы.
Французы на этом Берлинале тоже, мягко говоря, не на высоте. И если, к примеру, трагикомедию «Во дворе» с Катрин Денев хоть как-то можно было осилить, то 92-летнего патриарха Алена Рене – нет. Его «Любить, пить и петь» (Aimer,Boiret, Et Chanter, 2014), перенесенная на экран английская пьеса «Жизнь Райли» Алана Эйкборна, - скучнейший водевиль в каких-то сюрреалистичных театральных декорациях. По сюжету, некий умирающий господин по фамилии Райли в отпущенные ему последние полгода жизни решает соблазнить сразу четырех женщин, включая молоденькую дочь своих друзей. Рене, когда-то подаривший миру такие этапные для истории фильмы, как «Хиросима, любовь моя» и «В прошлом году в Мариенбаде», кутит напоследок, как его герой. Райли так и не появится на экране до конца фильма. Рене – не приехал в Берлин, с которым его связывают давние и очень теплые отношения. В 1956-м организаторы Берлинале, правдами и неправдами преодолев скрытые интриги, устроили премьеру антифашистского фильма Рене «Ночь и туман», прежде отвергнутого Канном по настоянию западногерманского посла.
Меж тем, «Любить, пить и петь», вопреки всему, попал в четверку лидеров рейтинга журнала «Screen», печатающего оценки влиятельных критиков из всяких The Daily Telegraph и Der Tagesspiegel. В безусловных лидерах конкурса британская драма «`71» и норвежская черная, как немецкий BMW, комедия «В порядке исчезновения» (In Order To Disappearance, 2014) Ханса Питера Моланда. Тот, вооружившись Ларсом фон Триером в качестве продюсера и его актером-фетишем Стелланом Скарсгардом, рассказывает историю хмурого снегоуборщика, который мстит за сына, убитого боевиками местной группировки.
Моланд в первые минуты берет интонации тяжелой драмы, чтобы затем пустить все под ковш какого-то кровавого гиньоля. Главный герой при помощи разнокалиберной снегоуборочной техники воюет с бандой педантичного вегетарианца по кличке Граф, а потом в конфликт ввязывается другая группировка – сербская. Их пахан, эффектно сыгранный немцем Бруно Ганцом, как и герой Скарсгарда, желает поквитаться с Графом за своего убитого сына. «В порядке исчезновения» по хорошему отсылает к коэновскому «Фарго»: и дело происходит где-то на краю света, и центральная идея сводится к тому, что правильные, воспитанные в духе политкорректности и пуританской морали люди, если жизнь загоняет их в угол, способны на дичайшие преступления. И мысль свою Моланд развивает в фирменном коэновском духе: литры крови, сверхчерный юмор, лаконично-уморительные диалоги и трупы, сопровождаемые на экране подробным титром с указанием имени и клички усопшего.
27914
4
