Канны. Художественный экстремизм Годара и феминистский митинг на фестивальной лестнице

18:50 14.05.2018 0

В рейтинге журнала Screen daily на сегодня образовалась довольно необычная тройка лидеров нынешнего каннского конкурса. Все это, как правило, мало соотносится потом с решениями фестивального жюри, но мнения участвующих в этом опросе критиков содержат определенные пророчества. Самый высокий бал пока у фильма Жан-Люка Годара «Книга образов», второе и третье места делят «Холодная война» Павла Павликовского и «Лето» Серебренникова, споры о котором – «как все было на самом деле и таким ли был Цой» – все еще не утихают.

Про годаровскую «Книгу образа» даже не спорят. От нее либо сразу отмахиваются, как от чего-то нездорового (где-то справедливо) либо совершают попытки разобраться в этом художественном экстремизме, где 87-летний патриарх «новой волны» в очередной раз деконструирует кино. От начала и до конца монтажная, «Книга образа» лишена даже намека на какой-либо сюжет, актеров и вообще все, что мы привыкли проводить по ведомству кинематографа.

Годар яростно, звонко и безумно смешивает визуальные образы и цитаты из культовых фильмов (Эйзенштейна, например, или «Войны и мира», поданные в пережженных цветах), ютьюбовские ролики про зверства исламских экстремистов и осколки живописных полотен (в моей памяти засел почему-то Гоген), и какой-то почти невразумительный закадровый текст, «гаражно» записанный наложенными друг на друга голосами, среди которых и голос самого автора. Понять «Книгу» невозможно. Ее нужно понимать. Это процесс, которому не видно конца и края. У фильма этого нет смысла. В нем есть мысли, упрятанные в обрывочные фразы, цитаты, вроде того, что «человек мыслит руками». Не случайно ключевым образом, выведенным даже на постер, стала рука с указательным пальцем, если не ошибаюсь, Иоанна Крестителя с картины да Винчи.

Канны взяли Годара в конкурс и по другой, не менее важной, причине: ровно 50 лет назад, в красном мае 1968-го, Годар и его леворадикальные товарищи по Новой волне, сорвали Каннский кинофестиваль, провозгласив смотр насквозь прогнившим и буржуазным. С тех пор отношения режиссера с Каннами оставались, мягко говоря, необычными: фестиваль юзал кадры из его фильмов на своих официальных постерах, наград Годару не вручал, а сам режиссер пару лет назад, когда здесь давали его предыдущую картину «Социализм», проигнорировал премьеру, отделавшись коротенькой запиской «Я с Каннами на всю жизнь. Но моей ноги там больше никогда не будет». Слово Годар держит. На премьеру «Книги образа» режиссер не приехал, но явился журналистом в режиме FaceTime-моста.

У Павликовского, чью «Иду» (впоследствии завоевавшую «Оскар») Канны когда-то прокатили, попросту не отобрав ни в одну из программ, снова монохромная ретро-драма. Основанная на истории его собственных родителей, сходившихся-расходившихся, менявших партнеров, дважды разводившихся, но любивших друг друга всю жизнь. Ровно как молодая певичка Зула (триумф актрисы Иоанны Кулиг), отобранная сразу после войны в ансамбль польской народной песни, и высокий худрук Виктор, мечтающий о другой жизни, где вместо духоподъемных социалистических песен льется джаз. Эту жизнь он получит, и даже станет ее частью, тянуть его будет только к этой белокурой девахе, которая поедет за ним сначала в Париж, а потом и в польские лагеря, где Виктору буквально отобьют желание и способность играть, но не смогут вытравить из него любовь. В определенном смысле в «Холодной войне», очевидно обреченной на «Оскар», Павликовский женит бергмановские «Сцены из супружеской жизни» на «Солярисе» Тарковского: Виктор будет прогонять от себя Зулу, как когда-то Крис Кельвин гнал от себя призрак любящей его Хари, а она будет возвращаться и возвращаться на внутренний зов его любви, буквально разрывая металлическую обшивку космической станции, потому что сколько голове не воевать с сердцем,  она всегда остается в дураках.   

Два худших фильма фестиваля пока – французские «Удовольствие, любовь и быстрый бег» Кристофа Оноре и «Дочери солнца», перед премьерой которого на лестнице фестивального дворца прошел феминистский митинг, в котором приняли участие порядка 80-ти женщин из индустрии кино, в том чисел президентствующая в жюри Кейт Бланшетт и даже бабушка французской «новой волны» Аньес Варда. «Дочери…» - поражающая свой тупой, коровьей почти прямолинейностью (фильм, кажется, вообще лишен образности и каких-либо метафор), исполненная зашкаливающего пафоса история бойцов женского подразделения курдского сопротивления, возникшего на территории северного Ирака. Чудом выжившие во время кровавой резни, устроенной боевиками ИГИЛ, кучка женщин организовывает боевой отряд, во главе которого становится бывший адвокат, мстящая боевикам за сметь сына и мужа. Играющая ее иранская актриса Голшифте Фарахани постоянно обнимается с АК47 и патетически смотрит куда-то в даль, а режиссер Ева Юссон, очевидно, чтобы придать своему манифесту еще большего веса, сочинила для героинь феминистский гимн «Женщины, жизнь, свобода», после которого кино и вовсе превращается в какую-то злобную карикатуру.

Другим «французским провисом» стала напыщенная драма Кристофа Оноре «Удовольствие, любовь и быстрый бег» про умирающего от СПИДа французского писателя-гея, его непроходящих любовников и молодого студента-бисексуала. Действие происходит в Париже начала 1990-х, что отсылает прошлогоднему каннскому хиту «120 ударов в минуту», но в отличии от того фильма, Оноре заполняет экран таким нарциссизмом, что ничему другому там просто не остается места.

Фото - facebook.com/festivaldecannes