«Это всего лишь конец света»: любовь и голуби Ксавье Долана

Страшную весть принес я в твой дом, Надежда! Зови детей!

к/ф «Любовь и голуби»

Страшная весть заключается в следующем: 34-летний драматург Луи (Гаспар Ульель) приезжает домой, где не был уже 12 лет, чтобы рассказать родным, что умирает.

Но кажется, родные они ему лишь номинально: младшая сестра Сюзанна (Леа Сейду) его практически не помнит, старший брат Антуан (Венсан Кассель) и мать (Натали Бай) – не понимают, каждый по-своему, а невестка Катарина (Марион Котийяр) и вовсе с ним не знакома, так как Луи даже не появился на их с Антуаном свадьбе.

Все эти годы родные со смесью настоящей гордости и легкой зависти следили за  успешной писательской карьерой Луи, собирали вырезки из газет и журналов. И нельзя сказать, что Луи полностью забыл о семье: на каждый праздник и важную дату он всегда присылал весточку.

«Разве ты даешь чужим читать то, что считаешь важным?» – спрашивают у Луи, почему-то всегда присылавшего открытки, а не запечатанные письма. И этот риторический вопрос – как и ответное молчание – в принципе, все объясняют.

Новая картина Ксавье Долана, получившая в этом году Гран-При жюри Канна и выдвинутая от Канады как кандидат на попадание в оскаровскую номинацию «Лучший фильм на иностранном языке», снята по одноименной пьесе Жана-Люка Лагарса, написанной в 1990 году. Самому Лаграсу, протагонисту главного героя, было всего на 4 года больше, чем Луи, когда в 1995-м он умер от осложнений, вызванных СПИДом.

Девушки, уймите вашу мать!

к/ф «Любовь и голуби»

Главный герой «Конца света…» гей – традиционно для нетрадиционного Долана. Но вовсе не его ориентация, как можно было бы подумать, оказывается причиной отдаления от семьи, воссоединение которой в итоге превратилось в настоящий кошмар.

«Смотреть это, слушать это – все равно, что засунуть голову в колонку на концерте Motörhead», – пишет обозреватель The Guardian. Практически весь фильм герои друг на друга орут. Хотя нет, не так – они ОРУТ. Особо старается Кассель, кажется, отпустивший на площадке на волю всю свою природную ярость. Крик до хрипоты и слезы ручьями – здесь это единственный способ коммуникации персонажей. Надо ли говорить, что не слишком эффективный?  

Несмотря на признание каннского жюри, фильм вызвал неоднозначную реакцию критиков. Многие пришли к выводу, что 27-летний Долан в своем первом взрослом, как он сам его определяет, фильме не справился с актерами – оттого и этот крик за гранью разумного. Но можно предположить и другое – что он, скорее, не совсем справился с пьесой. Главный вопрос, остающийся в фильме без внятного ответа – что стало причиной этой истеричной войны всех против всех.

Конфликты, накопившиеся внутри семьи, члены которой живут – точнее, варятся в собственном соку – где-то в скучной провинции? Какая-то давняя общая травма, о которой зритель не знает? Классическое противостояние художник vs мещане? Любой из этих ответов может подойти, и любой будет лишь допущением.

Шо характерно — любили друг друга!..

к/ф «Любовь и голуби»

«Мои герои, эта странная французская семейка, они очень нечувствительны к друг другу, не знают, что такое любовь, и не умеют любить друг друга. Кому из нас это незнакомо?..» – говорит Долан. И эта фраза, пожалуй, объясняет ту полярность оценок, которые вызывает его фильм.

Те, кому незнакомо – а такие на самом деле очень даже есть – просто не могут воспринять глубину экзистенциального ужаса людей с другим жизненным опытом: тех, кто бесконечно кричит в зеркало, пытаясь добиться от него ответной реакции.

И именно в данном отношении тонкая эстетская драма Ксавье Долана чем-то ассоциативно напоминает псевдолирический балаган Владимира Меньшова, где у каждого, считай, «инфаркт Микарда! Вот такой рубец!», но никому из окружающих до этого нет никакого дела.

Оба фильма – о людях, начисто лишенных эмпатии. Каждый здесь во все горло кричит о своих проблемах, даже не думая слушать – и слышать – другого. Никто здесь не остановится и не задаст простой вопрос – «Почему?» – и уж тем более не станет слушать ответ.

Почему ты чувствуешь так, как чувствуешь? Почему ты поступаешь так, как поступаешь? Почему тебе больно?

P. S. Впрочем, в картине Долана эти вопросы все же единожды заданы – пусть и без слов: с помощью одного лишь взгляда, которым обмениваются Катарина и Луи еще в самом начале фильма. Кажется, только невестка – не родные, а именно она, совершенно ему незнакомый, практически чужой человек – смогла разглядеть горе главного героя и… просто ему посочувствовать.

Фото - arthousetraffic.com