Юрий Горбунов: Выйдем на пенсию и создадим «Шоу божевiльних пенсiонерiв»

Учитывая постоянное присутствие Юрия Горбунова в эфире Плюсов (не успел закончиться проект «Красота по-украински», как стартовали «Звезды в опере», а на подходе новое шоу «Магия», вести которое также будет Горбунов), разговор с ведущим напрашивался сам собой. Беседа с Горбуновым получилась неожиданно серьезной – о будущем развлекательных шоу и телевидения в целом, о взаимоотношениях внутри больших проектов, о том, чего не стоит показывать и как стоит разговаривать со зрителями, большинство которых воспринимает ТВ по-детски доверчиво. Впрочем, без шуток и веселых житейских историй не обошлось: не зря вся страна считает Горбунова шутником, балагуром и вообще, рубахой-парнем.

- На «1+1» стартовали долгожданные «Звезды в опере». Как вам проект изнутри?

- Лично мне нравилось, что проект снимался в театре, где другая атмосфера, и люди, сидящие в зале в бабочках и вечерних платьях, реагировали на все, как зрители в театре, а не как массовка на съемочной площадке. Да и ты сам стоишь на сцене, видишь все эти балконы, бельэтажи – совсем по-другому настраиваешься. Как, собственно, и участники: та же Мейхер в театральной гримерке выглядела как великая актриса перед премьерой (смеется)… В общем, для меня этот проект – неординарный с точки зрения ощущений ведущего. И потом, здесь не просто поют, а движутся от популярной музыки к классике – на гала-концерте будет звучать настоящая опера. И скандал будет, связанный с одним участником…

- Ну, о скандале мы давно знаем. Часто, кстати, звезды капризничают?

- Мне, как ведущему, это не особо мешает. А администраторы, отвечающие за определенную звезду – вот они иногда вешаются.

- Но вы же все равно со звездами взаимодействуете.

- У меня был сложный период, когда начиналась программа «Смакуємо», и мы ездили в Москву записывать выпуски – снимали по 3 программы в день. Приходит человек, с которым ты не знаком – к примеру, Гарик Харламов. И с ним нужно наладить отношения, прежде чем встанем в кадр. Тем более, он не готовит. Гарик спрашивает: «Где здесь курят?» Я, в принципе, не курю, но мы пошли в курилку, выкурили по сигарете и за 7 минут стали друзьями. И даже если бы он хотел чем-то испортить программу, он уже не может, потому что эти 7 минут сделали свое дело: анекдот, слово за слово, и в кадре мы уже друзья. И недавно, когда я был в Москве на съемках проекта «Магия», мы пересеклись уже как старые друзья.

- Ну а как разговорить человека, перед которым сам невольно испытываешь пиетет?

- И это я прошел на «Смакуємо», куда периодически приходили люди, ставшие в определенном смысле, легендами. Например, Вилли Токарев – человек, которому 70 с копейками лет и который тысячу раз давал интервью. Я понимаю, что к такому гостю надо по-особому приготовиться, а приходит обычный дедушка, с какими-то медалями на груди, со своим ножом... Главное, чтобы ведущий с первого момента дал понять, что он пришел сюда не «мочить» гостя, а просто пообщаться. А вот в России, почему-то, больше любят «мочить».

- Ну, у них там все как-то агрессивнее.

- Да мы вообще разные народы! Кроме соседства, у нас нет ничего общего, сколько бы нам ни говорили о совместной культуре, традициях.

Мы с соседями - разные народы 

- А как вы выкручивались, когда приходил человек, совершенно не умеющий готовить?

- В любом блюде есть последовательность: чтобы картошку сварить, ее надо почистить, бросить в воду, посолить. Ну и очень часто нас спасал режиссер Паша Судаков, работающий в программе 18-й год – с Макаревичем, с Ургантом, со мной. Он знает все рецепты, тонкости и очень вовремя советует: «Я бы сюда еще бросил лавровый лист». А звезда: «Ой, точно! Лавровый лист!» Так и выкручивались… А, к примеру, Жанна Фриске, побывав в Тайланде и пройдя там cooking-курсы, приехала  к нам готовить тайский суп с травой, которая растет на юге Тайланда, а в Москве и Киеве продается только в одном супермаркете. Обычно мы против таких вещей, потому что зритель в любом селе должен понимать, что сможет это приготовить. Я спрашиваю: «Чем можно заменить?» А она: «Ничем». Поэтому блюдо должно быть простым, понятным и, главное, доступным.

- Маша Ефросинина недавно рассказывала, что ей стыдно за причастность к проекту «Модный приговор». В вашей карьере были подобные проекты?

- Так, чтобы мне было стыдно – вряд ли. Но есть проект, который я бы сделал по-другому - «Красоту по-украински». С первой программы у меня было ощущение, что мы снимаем не то, не так и не тех. Потом подумал, что, видимо, не понимаю сути проекта и решил не вмешиваться – в конце концов, это лишь мое видение.

- А как вы это видели?

- Показывать украинское село в том виде, в каком оно есть сейчас, нельзя: там нищета, по 8 детей в хате, папа где-то бухает – совершенно жуткие вещи. Есть, конечно, семьи, в которых все хорошо, но в принципе… И я бы в этом проекте уходил от народности, сделал бы его по Станиславскому, когда натурализм повседневной жизни появляется на сцене слегка приукрашенным. Даже дерьмо в театре можно показать красиво: всем понятно, что это, но оно не воняет... Ну а в том, что касается красоты, я бы, возможно, других девочек выбрал, возможно, давал бы им другие задания. Но я занимался своей работой, а съемочная группа – своей. И за проект в целом мне не стыдно.

Я бы не стал показывать натурализм современного украинского села 

- А есть для вас, как ведущего, идеальное шоу, идеальный формат, в котором очень хочется поработать?

- Есть. Большое праймовое вечернее шоу с живой музыкой, в котором будут затронуты и политические темы, и развлекательные. Такое ток-юмор-лайт-шоу, уходящее в ночь.

- Как в Штатах любят.

- Да, но не у нас: все эти ток-шоу, вроде «Пусть говорят», у нас не особо идут. Там любят сплетничать, любая тетка с улицы будет совершенно открыто рассказывать про мужа-алкоголика и т.д. А наши люди не столь открытые – не так откровенно об этом говорят. Соответственно, не так откровенно это смотрят. Значит, нужен другой подход. Какой? Пока не понятно. Вот мы собираемся у Снежаны Егоровой с друзьями, с которыми вместе учились, или вместе росли на телевидении, и понимаем, что рано или поздно станем пенсионерами – целый круг людей. «И вот тогда, - я им говорю, -  мы с вами создадим вечернее шоу «божевiльних пенсiонерiв» и будем там творить, что захотим».

- А сами вы телевизор смотрите?

- Себя смотреть не очень люблю, но надо. А так смотрю новости – но, опять же, только 24 канал или Euronews. Когда включаешь вечерние новости, а там – преступления, ДТП, «девочку нашли повешенной»… это невозможно смотреть. Я очень люблю Animal Planet, иногда смотрю программы на параллельных каналах – «Х-Фактор» и подобные – чтобы держать нос по ветру. Не всю программу - посмотрю кусочек, составлю впечатление и все.

- Что должно появиться на нашем телевидении (или что нужно убрать), чтобы вам, как зрителю, хотелось его смотреть?

- Это самый актуальный вопрос, потому что время танцевальных и вокальных шоу проходит. Время социально-семейных программ тоже закончится рано или поздно, потому что люди привыкают. Думаю, скоро на телевидении откроется новая страница чего-то, новый шаг развлекательных программ. Хотя, талант-шоу, мне кажется, еще долго будут актуальными, потому что это история Золушки. Из грязи в князи или из Золушки в принцессы – история, о которой подсознательно мечтает каждый парень и каждая девушка, находящиеся хоть забитом селе, хоть в столице. Я все время в связи с «Красотой по-украински» вспоминаю первую девочку из Черниговской области: по сценарию я беру ее за руку, мы садимся в машину и едем в Киев. Так вот, мы садимся в машину, а у нее – слезы градом, сопли, она кричит: «Дайте мне свои руки!», - я обалдел. Даю руки, она их жмет и говорит: «Только бы не проснуться»… Я к тому, что эта рождественская сказка сидит внутри каждого, несмотря на то, чем мы занимаемся и какие у нас профессии. Хуже всего, когда эта история случается и поднимается вопрос, а что дальше? Получается, у человека испорчена психика, жизнь, испорчено все – он снова возвращается в село, а ему там говорят: «Ну что, погулял? А теперь иди доить корову».

 

Ну что, погулял? А теперь иди доить корову  

- Ваша жена смотрит ваши передачи, советует что-то?

- Да, мы обсуждаем работу, я иногда сознательно прошу ее что-то посмотреть, потому что она всегда говорит правду, пусть и не самую приятную.

- То есть, жена – главный критик?

- Самый главный критик – я сам. Даже странно: у многих людей самооценка завышена, а у меня, наоборот, занижена. Всегда к себе претензии, хоть это и не совсем правильно. Я легко принимаю критику, если понимаю, что она справедлива: вот здесь ты похож на Юру из «Смакуємо», а ты должен быть Юрий из оперы.

Вот здесь ты похож на Юру из «Смакуємо»,

а ты должен быть Юрий из оперы 

- Правда, что вы считаете работу ведущего исключительно мужским занятием?

- Нет, это не так. Я когда-то говорил о том, что девочки на телевидении перенимают мужские манеры. И мне не нравится, когда девочки в кадре становятся мальчиками: начинают, к примеру, шутить, как мальчики. Это неприятно, потому что девочка должна всегда оставаться девочкой. И если мальчик может сказать в кадре: «Твою же ж мать!», - то девочка этого сделать не может. А если и делает, то вызывает, как минимум, недоумение.

Девочка не может сказать в кадре: «Твою же ж мать!»  

- А еще вы как-то говорили, что ведущий развлекательного проекта справится с любым другим проектом – к примеру, политическим.

- Согласен. Потому что политические ведущие заточены под определенную работу: следить за курсом политики и ее главными персонажами, собирать в эфире противников, давать им отмашку и пусть дерутся. Но в нужный момент произнести: «А вот это вы скажете после рекламы». Я не вел политических программ, но иногда их смотрю, чтобы быть в курсе событий, и вижу, как ведут себя ведущие, о чем они говорят. Кстати, я поменял свое мнение о Евгении Киселеве после того, как он поучаствовал у меня в «Смакуємо».

- В какую сторону?

- В лучшую: он очень тонкий интеллектуал, который чаще не договаривает и скрывает свою мысль, чем выдает все на-гора. Может, именно формат политической программы не дает это делать? Но я уверен: веселить и «держать» зрителя в развлекательном шоу намного сложнее, чем в политической программе.

- Свой первый прямой эфир помните?

- Да, это был ужас (смеется).

- Почему?

- Это был проект «Щасливий дзвiнок» на УТ-1 – Маша Ефросинина, Оля Бурая и я – первое в истории независимого государства интерактивное шоу с розыгрышем призов. То есть, люди звонили в студию, отвечали на вопросы и мы разыгрывали стиральные машины, автомобили – целый год. Я уже не помню, какими были рейтинги, но это было как раз то время, когда меня начали узнавать на улице. Вообще, первая моя программа на телевидении называлась «Три крапки», тоже на УТ-1. Вика Малекторович, с которой мы учились в институте, вела там прямой эфир. Когда она заболела, эфир провел я, на что Слободян отреагировал: «А что ж это ты там в «Три крапки» делаешь? Давай к нам на новую программу в прямом эфире». Я согласился… Перед эфиром режиссер предлагал порепетировать, но я решил, что репетиция – это что-то зазорное, лучше выдать все уже в кадре. А когда включилась камера, у меня было четкое ощущение, что эти минуты я уже переживал – когда поступал в театральный институт: ощущение, когда ты что-то делаешь на площадке и как бы видишь себя со стороны. Так же было и на эфире – я как бы сам себя спрашивал: «Что ты здесь делаешь? Вали отсюда!»

- Ну а результат первого эфира каким был?

- Все сказали – нормально, из дома звонили. Брат сказал: «Не надо было так часто повторять слово супер» (смеется). Но когда ты сильно нервничаешь, то используешь первые попавшиеся слова, работаешь на эмоциях. А было же, и правда, очень смешно: я не понимал, в какую камеру говорить – лампочки не горели, операторы поднимали руку, я вертелся туда-сюда. Но в тот момент я не думал, когда это все закончится: если бы эфир шел 5 часов, я бы там 5 часов и проработал.

Не надо было так часто повторять слово "супер" 

Девочкам из пресс-службы Плюсов очень нравятся Юрины очки. Мне - тоже  

- Ну а сейчас может вас что-то заставить так же понервничать?

- Я до сих пор каждый раз нервничаю и не считаю, что опыт в этом смысле дает какие-то преимущества. Опыт – это знания, а по эмоциям я за каждую работу берусь, как в первый раз. Всегда есть опасность быть неинтересным самому себе – сделать что-то машинально, и забыть. Поэтому каждый новый проект я начинаю с вопроса: «А ты вообще сможешь это сделать?»

- Года 4 назад вы говорили о том, что корпоративы – единственное, что кормит ведущего по-настоящему. С тех пор что-то изменилось?

- Изменилось в лучшую сторону. Тем не менее, даже люди с самыми высокими гонорарами (так же, кстати, и в России) стараются от корпоративов не отказываться. Кроме того, на них есть возможность пообщаться со зрителем. Вот приходят молодые девушки фотографироваться и говорят: «Ой, а я вас помню еще на «Новом канале» - я как раз тогда в школу пошла». А ты думаешь – капец, как все плохо. Но еще хуже, когда говорят: «Ой, вы – любимый ведущий моей мамы».

Любимый ведущий мамы? Капец, как все плохо... 

- Вы как-то сказали, что скучаете по театру, потому что он дает ощущение большой семьи. А телевидение разве не дает?

- Кратковременно. Собирается кучка людей, работающих над проектом: они – твоя семья, пока проект не закончился. А потом – новый проект: все равно, что перешел в другой театр, каждый раз начинается новая «история любви». А театр – это один большой коллектив, переходящий из спектакля в спектакль. Правда, театр уже довольно далеко от меня, хотя, на какой-то эксперимент я бы согласился. Иногда он еще мне снится – значит, где-то в глубине еще что-то осталось.

- Как разряжаетесь после трудного дня?

- Начинаю отдыхать, как только сажусь за руль, поэтому у меня нет водителя. А никаких особенных способов – удариться в стену или полежать на диване – у меня нет. Проблема ведущих в другом: к примеру, cъемки шоу «Зiрка+зірка» иногда заканчивались в 5 утра. Надо прийти домой, лечь спать, а в 14.00 уже встать, потому что у тебя еще дневная съемка в другой программе, а в 7 вечера снова встать в кадр. В итоге, в 6.30 утра возникает проблема – как уснуть? А к концу такой недели ты уже просто мертвый… Все ведущие задают друг другу этот вопрос – как кто засыпает? Однажды в самолете мы вычитали в каком-то журнале народный рецепт: болтушка на основе валерианки и еще каких-то трав. Вот она помогает, потому что иногда от переутомления организм вообще не понимает, что происходит. А есть еще вариант полежать в ванной, расслабиться. Раньше на меня усыпляюще действовала книжка. Любая – две страницы почитал и все. А сейчас наоборот: начинаешь вчитываться, смотришь на часы – капец.

- Неправильные книжки выбираете.

- Да не хочется тратить время на что попало. Начинаешь читать Вадима Зеланда, а там надо думать, и речь о сне вообще не идет… Один из лучших способов отдыха для меня – охота: свежий воздух, потом сауна – за два дня можно прийти в себя. В охоте важен не результат, а сам процесс – ты находишься в настоящей мужской компании, где нет места шоу-бизнесу (смеется), где все просто, понятно. Сегодня многим не хватает вот этого – настоящего мужского. Поэтому, когда кум Дима зовет на охоту, я всегда хватаюсь за эту возможность отдохнуть и почувствовать, что я все еще мужчина, а не какой-то представитель шоу-бизнеса, постепенно теряющий свое мужское обличье.

Я все еще мужчина!

Как видите, в жизни Юра "из телевизора" может быть и Юрой-критиком, и Юрой-философом, и Юрой-охотником, а главное - думающим человеком. После этого разговора мне все не дает покоя мысль, каким же оно будет - это шоу «божевiльних пенсiонерiв» с пожилыми Горбуновым, Ефросининой, Егоровой? Ну а пока Юре думать о пенсии рано, хочу пожелать ему самых интересных проектов, понимающих режиссеров и здорового крепкого сна. 

Фото Юлии Николенко