Регина Тодоренко: «На 30-й день кругосветки мы начали думать: «А может, секса нет и никогда не было?»

В январе 2014 года, когда стало известно, что ведущей нового сезона «Орла и Решки» будет Регина Тодоренко, у меня, признаюсь, возникли определенные вопросы к продюсерам проекта. Впрочем, необходимость их задавать довольно быстро отпала: девушка оказалась на своем месте (что в первую очередь подтвердило отношение к ней зрителей), и задавать вопросы мне уже хотелось непосредственно Регине. Ну а когда команда тревел-шоу вернулась из кругосветки, переполненная новыми знаниями, эмоциями и экстремальным опытом, не встретиться с Тодоренко для обстоятельного разговора о проекте было бы просто глупо.  

Начать интервью мне хотелось издалека – с первых шагов Регины в проекте. Но беседа сама собой завертелась вокруг последних событий – возвращения команды из кругосветки и предшествовавших этому неурядиц. К примеру, известной вам истории с визами:

- Тяжелая история, – призналась Регина. – Почему-то британское посольство решило, что нашему режиссеру Ярославу Андрущенко не нужна мультивиза, с самого начала (до вылета в кругосветку) дав ему въезд только на три месяца. Естественно, потом возобновить визу без его присутствия не могли, и в итоге он остался за бортом. А у моего соведущего Петра Романова в принципе не было британской визы, поскольку ему сразу отказали.

- И как вы решали вопрос?

- Честно говоря, думали, что нам повезет и мы попадем в трансферный коридор, составляющий сутки. Но не успели: таможня не пропустила, да еще и задержала так, что мы опоздали на самолет. А следующий был только через сутки. Поэтому все взяла в свои руки Лена Синельникова – наш продюсер. Она сказала: «Ребята, нафиг эту Францию – берем машины и едем в Лондон». Это, конечно, был жестокий трип: ехали часов 8-9, очень быстро – не останавливались даже, чтобы поесть или пописать. Ко всему прочему, по пути нас оштрафовали за превышение скорости, пригласили в участок, отобрали у Жени Синельникова права – теперь он не имеет права ездить во Франции. В итоге жандармы оказались лояльными, но поначалу мы сильно испугались.

- Подозреваю, вы испытали облегчение, вернувшись домой после таких приключений.

- Наоборот! Мы настолько вошли в раж, что останавливаться не хотелось: «А давайте поедем в еще 125 стран! А давайте – в самые горячие точки мира…» Хотелось продолжать. Правда. Ты живешь в одном темпоритме, и кажется, что другого не существует. В какой-то момент мне даже показалось, что другой жизни не было: я, вроде, все время жила с этими ребятами – режиссерами, операторами, продюсером и соведущим.

Как говорит наш продюсер, есть ли жизнь после кругосветки? С таким вопросом мы возвращались. И возвращаться, честно говоря, не хотели: все-таки, мы – пилигримы, люди, обожающие путешествия, риск, адреналин, и нам было очень сложно. Прилетев в Киев, мы долго не выходили из самолета – ждали до последнего, пока вышли все пассажиры, выехали все чемоданы… Совсем не хотели выходить. С другой стороны, всем хотелось увидеть близких, родных. А еще больше – взять их с собой. Женя Синельников часто говорит: «Хочется собрать самолет своих друзей, родных, родителей, и отправиться в путешествие с ними». И я уже решила, что в будущем, когда у меня будет семья, так и сделаю: обязательно отправлюсь с ними в большое путешествие. Потому что сейчас я разделяю самые яркие эмоции и впечатления в моей жизни с коллегами. А мне очень хотелось бы поделиться этим с моими родными, моим парнем. Я ему звоню: «Боже, я сегодня прыгнула со 111 метров! Смотри, как круто!» - А он: «Ну, классно тебе…» Тяжело передать эмоции, если человек не чувствовал то же самое, не прочувствовал это с тобой.

- Как выглядел ваш съемочный график?

- Мы были по 5-6 дней в каждой стране, а новый год встретили в Намибии, так что теперь песня «Пускай я никогда не встречал в Африке рассвет» - точно не про нас. Очень красиво встретили: нам привезли 200 или 300 устриц – огромную коробку, мы научились сами их открывать... Все было нежно и красиво.

Но я отвлеклась. Значит, по 5-6 дней в каждой стране. Там, где наверняка должно было понравиться, продюсеры нас немножечко задерживали.

- Каким образом?

- Все планировалось на пару месяцев вперед: «Эта страна не очень интересная – уезжаем быстро, а вот тут давайте сделаем группе выходной. Бора-Бора – давайте на 7 дней. Ой, дорого – давайте на 4» (смеется). На Таити дорого жутко, мы ужимались, как могли – не ели, не пили.

На суточные, которые выдают команде, там не проживешь. Поэтому мы экономили в странах Азии, где все в принципе дешево, а сэкономленное тратили на островах – распределяли бюджет.

Три дня снимали, один день – перелетный, один – выходной, когда устраивали постирушки и просмотр программы. Смотрели всегда вместе, семейной компанией, хотя поначалу мы не были так близки, даже несмотря на то, что команда сплоченная, и мы давно друг с другом работаем. В кругосветке нам пришлось стать семьей – не было выбора, потому что только эти люди сейчас рядом с тобой и только они тебя поддерживают (либо ты их поддерживаешь). Других нет: ты все время попадаешь в новую страну, в странные условия, иногда очень экстремальные или опасные. В команде, как в нормальной семье, все друг за дружку держатся.

- Сколько длилась эта притирка?

- Мне кажется, прошло месяца три-четыре, пока мы не начали вместе смотреть передачи, готовить друг другу, стирать. Мы скидывались, формируя общий бюджет на обеды-ужины, за которыми мы собирались в выходные, обсуждали предстоящие съемки. Любая другая компания может позавидовать такой работе, потому что это очень веселый процесс. В свое время я много читала о Google, и думала: «Боже, какие креативные люди, какой навороченный офис! Горки есть, салатные лавки, эко-еда, эко-дизайн – как круто!» А потом поняла, что у нас все устроено примерно так же, только мы находимся в разных локациях, абсолютно непривычных для других людей и компаний. У нас кочевая компания. И то, что мы путешествовали и много чего видели, давало нам силы продвигаться дальше. Если бы мы друг другу вечерами не делали массажи, не терли бы друг другу ноги, не обнимались…

Я ввела в команде «минутку любви». Человеку, даже взрослому, каждый день нужны объятия. Однажды я сказала оператору: «Давай обнимемся, потому что уже невозможно». Обнялись. «А можно, - говорит он, - я буду к тебе по утрам и вечерам приходить – просто обниматься?» Я говорю: «Не проблема. Твоя девушка не будет против?» - «Не будет». И так мы потихоньку распространили эту традицию на всю команду. Каждый раз, когда мы начинали съемку, заканчивали, когда у нас происходили какие-то факапы или, наоборот, очень хорошие события – попадались локации, которые нас восторгали, мы все обнимались.

- Вы сказали «потому что уже невозможно». В какие моменты появлялось такое ощущение?

- Расскажу поэтапно. Первый месяц тебе кажется, что мир перевернулся: отсутствие секса, твоего любимого мужчины – это привычно. Мы и раньше уезжали надолго (снимали пулами в 21 день), но тут все иначе: на 30-й день начинается дискомфорт – где же дом, где все, где мой мужчина? Потом наступает этап: «А может, секса нет, и никогда не было?» Потом – новый этап: мы приехали в Японию, а там – секс-шопы, и мы вспомнили, что секс есть! (смеется)

Каждый из нас вынес из секс-шопа по огромному пакету – «подружкам на подарки»

А потом мы поняли, что на самом деле нуждаемся в человеческом тепле: этого очень не хватало, и мы друг к другу тянулись, с каждым днем – все больше. Мы стали очень внимательными к коллегам, начали друг другу помогать. Я удивляюсь, насколько внимательными могут стать люди за короткий промежуток времени: мои операторы и режиссеры знают все мои болезни, аллергии, пристрастия и тому подобное. И точно так же знаю я. Когда кто-нибудь идет за кофе, он помнит, что Женя Синельников и редактор пьют без сахара, а Лена – с сахаром. Когда всем покупают персики – мне берут нектарины, потому что от персиков у меня оскомина. Все знают вкусы друг друга – это так круто!  

- А как в эту семью влился Петр? Он же появился позже.

- У него такая… наверное, харизма. Такая приятная энергетика, что он сразу всем понравился. Даже больше: для уставшей команды он был как новое дыхание, как кислород извне. Мы варились в своем коллективе, немножко друг другу поднадоедали, иногда ругались – обычные рабочие моменты, без криков и истерик. Не знаю, как так сложился пазл, но каких-то сплетен, слез, лицемерия, обсуждения за глаза – этого никогда не было. Мы просто садились вместе, выпивали и все друг другу выговаривали.

- Правильный подход, учитывая, что вы – закрытый социум.

- Да, иначе бы наша карета не ехала дальше. Мы даже проверили друг друга на совместимость! Ярослав увлекается нумерологией, доверяет этому, и, естественно, проверил.

- И как, совместимы?

- Идеально! Потом мы выделили самых везучих, у кого в данных есть несколько семерок (семерка означает везение), и старались формировать команды так, чтобы кто-то везучий обязательно был. Это работает: тут, вроде, нормальный сюжет получился, а тут на машине не перевернулись, с обрыва не упали – все хорошо.

- А сколько вообще человек в команде?

- Восемь: два режиссера, два оператора, два ведущих, редактор и продюсер. И в каждой стране – локейшн-менеджер. Он приезжает на 4-5 дней раньше, обходит все заданные локации, проверяет их, а затем формируется будущий сценарий. И еще один тяжелый момент: у ведущих все-таки есть выходной (хотя, конечно, озвучка, начитка, покупка вещей к передаче – на все нужно время, а еще хочется постираться, поспать), а у сценаристов их нет вообще. Сегодня – совещание, обсуждение будущей программы, всю ночь и весь день они пишут сценарий, ночью еще дописывают, а утром он уходит на съемку.

- То есть сценарий пишется на месте.

-  Да. А нужно же прописать две линии, их пересечь – написать настоящий рассказ на 25 листов. Каждые пять дней сценаристы пишут эссе.

- А что делают ведущие, кроме работы непосредственно в кадре и начитки? Есть ли у вас какая-то подготовка?

- Конечно. Когда едем в страну – читаем информацию о ней, чтобы на съемке не тупить. Потому что у нас ведущий знает все. И ничего не знает. Иногда он удивляется тому, что уже знал – приходится удивляться, потому что человек, приезжающий в страну первый раз, наверное, удивился бы. Мы ведь должны иметь объективное мнение.

- Ну да, зритель смотрит на страну вашими глазами.

- Да. И людям, которые не путешествовали, не стоит доносить свои знания: «Это фуа-гра слегка передержано в печи, и карамелизированный соус не совсем подходит, поскольку не подчеркивает…» Зачем так говорить? Зритель по ту сторону вряд ли поймет. Объясни: «Это паштет, друзья. Индюшка». Иногда нужно себя приземлять: даже если ты об этом уже знал, даже если десять раз пробовал краба, все равно делай это как в первый раз. Нужно, конечно, каждый раз находить для себя новые краски и оттенки – это тяжело. Поэтому я больше люблю попадать в новые, экстремальные локации, когда очень страшно, адреналин в кровь, бежишь сломя голову…

Так вот, каждый раз ведущие читают о стране – сценаристы подготавливают нам всю информацию, чтобы не искать по разным источникам. Ну и плюс, мы же очень много интервьюируем. Для этого я специально выучила испанский. Если бы не начала учить, никогда в жизни не взяла бы ни одного интервью, потому что говорить по-английски испаноязычные просто не хотят. Они даже понимать не хотят. Петя из-за этого страдал: у него очень хороший английский, который был попросту не нужен. «Я здесь даже рта не открываю – просто говорю подводки к локациям и реагирую на какие-то ситуации, а поговорить с людьми не могу», - жаловался он. А нам очень нужна «местная» информация, чтобы ребята на пост-продакшене формировали сценарий, который пойдет в эфир. Того, что можно узнать от местных, не прочитаешь в интернете.

У меня совершенно случайно получилось интервью с прохожим в фавелах на воде. Он мне рассказывал, как они живут, как им тяжело, когда поднимается уровень воды – дома постоянно затапливает. Не зная испанского, я бы этого не узнала.

Конечно, в каждой стране есть гиды, но в кадре работать с ними сложно. Сказал фразу на английском, гид перевел на испанский – хронометраж увеличивается. Так было в Японии, и это, честно говоря, раздражает и диструктирует. Обычно ты слушаешь режиссера и оператора, а тут еще постоянно присутствует постороннее лицо, которое командует, хочет куда-то вести. «Смотрите, какой памятник у нас!» - Спасибо, у нас такой же Дюк Ришелье в Одессе стоит, даже лучше. И очень часто эти люди вводят нас в заблуждение, рассказывают неинтересную информацию… Гиды ведь заточены под то, чтобы провести экскурсию – рассказать очень скучным голосом об определенных достопримечательностях. И это убивает: расскажите «внутряк», что-то интересное о стане, чего нельзя прочитать в интернете! Поэтому приходится самим как-то добывать информацию.

- Есть ли у ведущих свобода от сценария и заранее оговоренных вещей?

- Думаю, наш конек – импровизация. Мы действуем по ситуации. К сожалению, заранее прописанный сценарий, каким бы прекрасным он ни был, не всегда совпадает с увиденным, с мнением, которое складывается непосредственно на локации. Писали, к примеру, что это супер-классное кафе, распиаренное на весь мир, а по сути оказалась забегаловка, которая ничего из себя не представляет, и подают там шаурму с тараканами.

Очень правильно однажды заметил наш оператор: в приложениях, типа Foursquare, где пользователи советуют, куда пойти, много неправды. Неужели я, приехав в страну и побывав в хорошем ресторане, поставлю ему «лайк», чтобы в следующем году приехать и застать там кучу народу и испорченную еду? Ни в коем случае! Я поставлю ему «минус». По этой логике нужно идти в места, которые не растиражированы. И чаще всего у нас получалось, что самые популярные места были не так привлекательны, как те, рейтинг которых гораздо ниже. «Орел и Решка» для того и существует, чтобы открывать неизвестные места и развенчивать стереотипы. Что нас, к примеру, поразило в Португалии: мало кто знает, что там – около 120 братств еды. У них есть братство тунца, братство потрохов и так далее. То есть, кроме портвейна и красивых мостов, там есть вот такие особенности. В каждом из братств состоят примерно по 40 человек – в основном пожилые люди, которым на старости лет нечем заняться. И они создают братства, продвигают их, посещают фабрики по изготовлению этих продуктов, устраивают церемонии посвящения – в мантиях, такие молодцы! Меня посвятили в почетные члены братства тунца… тунцом.

- И какие обязанности у членов братства?

- Я должна продвигать братство по всему миру. Желательно устроить в Украине фестиваль.

- Тунца?

- Вы смеетесь, а у них есть огромный фестиваль тунца, собирающий около 10 тыс. человек. И это только одно братство, о котором я знаю много!

А сколько их существует: братство вина, братство тех же потрохов… (не понимаю, как они их едят – это еда челяди, плебеев, потому что все самое вкусное всегда забирали моряки, а бедный народ, который оставался на суше, доедал внутренности). А вообще, они очень милые, забавные люди, просто покорили меня. И наша передача существует и для того, чтобы открывать вот таких людей.

- Насколько часто в процессе съемок заранее прописанный план – локации и т.д. – меняется?

- Частенько. Все происходит суперспонтанно: ехали в пустыню Сан Педро-де-Атакама – заехали по случайности на озеро с фламинго. Запланировано не было, но в итоге получилась новая локация.

В Марокко у нас было немного локаций, потому что мусульмане – люди закрытые, нечасто их разговоришь (тем более, мы не знаем французского, не говоря уже о местном языке, на котором там все разговаривают). Но по пути в бело-голубой город Шефшауэн, мы увидели женщину, которая снимала плоды с кактуса. Нам стало так интересно, что мы остановились и сняли об этом целый сюжет: думаю, зрителям тоже будет интересно.

Оказывается, это очень ценный плод, который налаживает кровообращение, избавляет от целлюлита, и очень, кстати, вкусный. Но я так этим кактусом покололась, что кажется, колючки до сих пор остались в пальцах.

- Где за время кругосветки понравилось больше всего?

- Мне – в Мексике и испаноговорящих странах, потому что я смогла попрактиковать свой испанский – это было так интересно и приятно! Понимала иногда через слово, но понимала, и меня это радовало. Африканский континент – нечто невероятное. И удивил, как ни странно Ванкувер. Для нас Канада, как правило, скучновата – холодная, стабильная. Мне кажется, там должно быть много суицидов.

- Чем удивил?

- Тем, что очень похож на Киев. В городе очень много зелени: небоскребов тоже много, но они на тебя не давят. У них даже из окон торчат деревья, на крышах насажены, на террасах – это очень красиво и дает ощущение «воздуха». Огромное количество парков, леса, сады… И, что меня привлекло как человека, который хотел бы пожить в этом городе, – магазины открыты 24 часа. Захочешь ночью купить колготы, пластырь, клизму, что угодно – пожалуйста. Это то, чего мне не хватало в той же Америке.

Голодным ты в Ванкувере никогда не останешься, потому что есть кухни всех народов мира, в том числе и украинская (там самая большая в мире украинская диаспора – естественно, «наших» ресторанов и магазинов много), хорошие вещи (самые полные коллекции, много дизайнеров), театры, всегда есть куда пойти. Может, это быстро станет скучным, хотя Киев мне не надоедает… Очень хорошие страховки: если ты работаешь в офисе – сидячая работа – автоматически получаешь 10-20 сеансов массажа. Плюс стоматолог, что само по себе дорого.

- В Ванкувере ты хотела бы пожить. А куда бы ни за что в жизни не вернулась? В Дакку?

- Нет, туда бы я как раз вернулась. Когда ты думаешь, что у тебя все плохо – поезжай в Дакку! И поймешь, что все у тебя в жизни хорошо...

Наверное, я бы не вернулась в Гайану, Гондурас. В Гайане у меня был печальный экспириенс: я была богата, а тратить там не на что. На много километров вокруг – джунгли, при приземлении лопнули шасси, я поселилась в первом попавшемся «элитном бутик-отеле», который был больше похож на стойло с коровами: там пахло навозом, спали и ели – по часам, свет, wi-fi и вода – по часам, а горячей вообще нет, заказать ничего нельзя, потому что есть только то, что завезли сегодня. В Йоханнесбурге нет ничего привлекательного, кроме двух труб, между которыми натянут канат, и можно прыгнуть со 100 метров. Кроме того, он очень опасен. Впрочем, туда, где совсем нет эктрима, я бы тоже не вернулась.

- А где было сложнее всего снимать, договариваться, организовывать?

- Наверное, в Америке.

- Почему?

- Нужно получать много разрешений. Япония – очень сложная страна. Чтобы получить разрешение, нужно много месяцев, а так как у нас с сегодня на завтра все меняется, мы периодически снимали из-под полы. С ними вообще сложно договориться – они и языка-то толком не знают. И не хотят знать.

- Ну, они же в принципе закрытые.

- Абсолютно! Я пообщалась с ученым, который создает роботов – таких психологов, ассистентов, чтобы люди открывались. А сам по себе дико закрытый: он сидел, вжавшись в кресло, перекрестив ноги, сцепив руки, и начинал смотреть в пол, как только включалась камера… Эта нация меня поразила – настолько закрытые и холодные, что ничего их не исправит.

- Наверное, и не нужно – учитывая, насколько они самодостаточны.

- Да. Япония – двигатель прогресса во всем мире, но находиться там очень сложно. До этого сложно было в Австралии, но там мы не были во время кругосветки, поэтому не буду рассказывать сейчас. В Британии так же тяжело – все делается по бумажке, а разрешения добываются через десять инстанций. Такие бюрократы.

- А что вы подразумеваете под съемками из-под полы? Спрятанную камеру?

- Да. Камера в сумке, или съемка айфоном, когда делаешь вид, что разговариваешь с кем-то по скайпу (смеется). Бывали случаи, когда приходилось прятаться от полиции. Да и саму полицию, кстати, не всегда можно снимать. Хотя вот был случай в Акапулько – там, где отдыхают мафиози со всей Мексики, – пять полицейских служб: с автоматами, с пушками, чуть ли не на танках по улицам передвигаются, но при этом спокойно дают себя снимать, улыбаются, машут в камеру. Очень открытые. Снова-таки, все зависит от менталитета. Своей открытостью испанцы мне нравятся и немного напоминают славян.

Как я уже говорила, беседа с Региной была длинной и обстоятельной, поэтому вместить все в один текст не получится. Как жила команда программы в условиях кругосветки и что делала, если кто-то заболевал или травмировался, есть ли в проекте дедовщина, почему потерянные судочки для обедов – это большая трагедия, и чем Тодоренко намерена заняться в Украине, учитывая предстоящее «Евровидение», - читайте завтра. Будет интересно.

Фото - Кирилл Авраменко, архив Teen Spirit