Мальчишки и девчонки, а также их родители. Подробности съемок второго сезона проекта «МастерШеф.Дети»

Одной из главных особенностей взрослого человека я считаю способность признавать свои ошибки. Поэтому чистосердечно каюсь в том, что мало внимания уделяла проекту СТБ «МастерШеф.Дети». То есть, конечно, все необходимые новости о нем я вам сообщала, но ближе познакомиться с кулинарствующими детишками у меня все не получалось. А ведь в детской версии «МастерШефа» бушуют едва ли не большие страсти, чем на взрослом поле, и персонажи там не менее яркие, да и вообще никак не пойму, откуда у нас столько детей с повышенной кулинарной грамотностью.

Но свои ошибки нужно исправлять, и, когда второй сезон детской версии вышел в эфир, я таки созрела: отправилась в самые Бровары, где снимается «МастерШеф», чтобы, наконец, увидеть все своими глазами.

И первым делом увидела вот эту дверь:

Оказывается, в разные периоды за ней прячут разных людей. В этот раз за дверью скрывались родители юных участников, которых находчивые СТБшники тоже решили привлечь к действу. Но с ними мы познакомимся позже 

А с блюдами-референсами, которые совсем скоро предложат деткам для конкурса, уже можно было познакомиться

И не только мне, но и Эктору Хименес-Браво: строгий судья лично проверял, насколько точно выполнены его заветы в приготовлении блюд для презентаций

Ну а проверять точность выполнение заветов лучше всего, конечно, в домашних тапочках. А все, конечно, потому, что в студии «МастерШефа» Эктор чувствует себя как дома

Хотела бы я, конечно, чтобы у меня дома было столько вкусненького!

А столько кухонного инвентаря, пожалуй, не хочу - некуда ставить будет

Ну, вы поняли. Святая-святых проекта: кухня. Пока что пустая

Это чтобы блюда-референсы никто не съел раньше времени

Ну, в принципе, к съемке все готовы

Последний марафет...

Ииии...

Ну, здравствуйте, дорогие дети!

Здрасьте-здрасьте-здрасьте!

А знаете ли, что вас ждет сегодня? Я бы тоже не узнала, потому что Эктор говорил по-испански

Но у детей в ушах - микрофоны с синхронным переводом, поэтому они все поняли

В общем, дело такое: снимите колпаки с блюд, изучите их хорошенько...

Рассмотрите...

Можно даже потрогать пальцем

И, в конце концов, это можно съесть! Главное - запомнить вкус. Потому что...

Скоро вам придется рассказать все это своим мамам!

И с балкона руководить ими в приготовлении блюд!

Вы, вообще, представляете, что творилось на площадке следующий час? Вряд ли.

- Мам, идешь в холодильник, берешь рикотту. Ри-кот-ту!!

- Сколько-сколько муки?

- Одно яйцо класть?

- Два??

- Правильное масло я взяла? Фух!

- Ну нет же, мама!! Мааам-маааааа!!!!

- На два миллиметра меньше кусок сделай!

- Да не петрушку, я сказала, а лист салата!!!

- Мам, ты что, вообще уже??

- Это нужно все время помешивать, ну маа-маа-ааа!!!!

- Да не тормози ты, быстрееееееее!!!

За всем этим почти с ужасом наблюдали представители фуд-департамента проекта и психолог Татьяна Усаченко, готовые в любую минуту прийти на помощь

Да и новый судья проекта Дмитрий Горовенко в стороне не остался. Хотя, извините за каламбур, и стоял в стороне

Все-таки, именно ему предстояло вынести приготовленным мамами блюдам профессиональный вердикт

Каким для кого он оказался, узнаете, посмотрев программу в эфире

Я же во время часового перерыва решила времени даром не терять и отправилась на разговор к руководителю ТО, производящего «МастерШеф», Владимиру Туричу:

- Это уже второй сезон детской версии проекта – насколько легче или сложнее он вам дается?

– В принципе, в каких-то организационных вопросах, конечно, гораздо легче – сейчас мы уже знаем, чего ожидать. Да и в плане конкурсов легче: мы уже понимаем, на что дети реагируют, на что нет, что им интересно, а что не особо. Поэтому, конечно, опыт предыдущего сезона нам очень помог.

– А первый сезон как вам дался? Сложнее, чем взрослый проект?

– Сложнее, потому что все было совсем по-другому, и, к сожалению, опыт взрослого сезона мы смогли применить процентов на 40: дети удивляются совсем другим вещам, реагируют по-другому, все иначе. Так что разница колоссальная. Хотя, в принципе, детский сезон нам очень помог даже в разработке конкурсов для взрослого сезона. Мы, например, ввели очень много костюмированных конкурсов, чтобы удивлять детей, делать им сюрпризы, добиваться каких-то реакций. И потом мы этот подход применили на взрослом проекте: какие-то переодевания судей, неожиданности, которые мы применили на детях – это работает!

– А готовились к запуску детской версии как? Изучали, например, опыт зарубежных коллег?

 – Мы были в Италии, в Милане, в разгар съемок их детского сезона. Смотрели, как снимают итальянцы, разговаривали с ними, спрашивали об особенностях. У нас, например, благодаря этому появился отдельный детский психолог. В общем, нам очень помог опыт зарубежных коллег, но до многих вещей приходилось доходить самим, потому что наш «МШ» очень отличается от зарубежных аналогов. Какие-то вещи у них не практиковались в принципе.

– Например?

– Например, у итальянцев нет больших выездных конкурсов для детей. Дети у них работают в павильоне и, даже если куда-то выезжают, то работают в максимально тепличных условиях. А нам приходилось довольно сложно, потому что детский сезон снимается зимой, и вывезти детей куда-то не так просто. Плюс на первом этапе, когда детей еще 20, 19, 18, очень сложно совладать с таким количеством, контролировать их. Да и страшно: это же кухня - плиты, кипяток, масло, ножи и т.д. Поэтому у нас даже есть свое ноу-хау – в детской версии проекта используются ножи с закругленными краями, чтобы это было хоть чуть-чуть безопаснее. В принципе, это характерная особенность детского сезона – очень большой акцент на безопасности участников. В прошлом году у нас на площадке даже работало два врача одновременно. Плюс, на взрослом проекте за участниками всегда следит один представитель фуд-департамента, на детском же это два человека, потому что мы должны максимально оперативно реагировать. Случаются какие-то травмы, и мы должны сделать все, чтобы это предвосхитить.

–  В плане кастинга на этот раз было легче? И вообще, насколько сложен кастинг на «МастерШеф.Дети»?

– В любом реалити кастинг – залог его успеха. В принципе, мы проводим его достаточно типичным способом – что детский, что взрослый.

Единственная разница в том, что взрослые обычно приходят на кастинг с готовым блюдом. На детском было чуть сложнее, потому что даже если ребенок приходит с готовым блюдом, можно предположить, что оно приготовлено его бабушкой. Поэтому в детском «МШ» у нас был второй этап, когда дети должны были здесь, в студии, на наших глазах что-то приготовить. А так кастинг достаточно типичный.    

– Наверное, ко второму сезону больше желающих подтянулось?   

– Ни в первом, ни во втором сезоне недостатка в желающих попасть в проект не было. Другое дело, что для нас очень важно совместить умение и желание ребенка готовить и то, что он должен быть интересен и нам, и зрителю. Найти вот это сочетание кулинарных навыков и харизмы сложнее всего. И проблема была в том, что одни были очень классные, но совсем не умели готовить, другие умели готовить, но были недостаточно харизматичными.

Но мы нередко давали шанс. Например, в прошлом сезоне блюдо Саши Дияманштейна на нас особо не произвело впечатления. Оно было хорошее, базовое, домашнее – по-моему, мясо по-французски. В принципе, с мясом по-французски попасть на «МШ» почти невозможно. Но нам показалось, что этот мальчик может в дальнейшем проявить себя, мы рискнули, дали ему шанс и не прогадали. В этом году тоже было 2-3 человека, которым мы дали шанс авансом. Если блюдо с первого раза не поражает, мы с судьями стараемся найти интересные элементы: например, авторский соус и т.д.       

– По моим наблюдениям, конфликты между детьми все как-то жестче, чем у взрослых. Это сценарная разработка или сама жизнь?

– Мы ни в коем случае ничего не создаем сценарным образом. Единственное, что придумываем – правила игры, в которую дети играют. А как это развивается внутри, зависит уже от детей, мы это не модерируем. Модерируем, когда что-то начинает уже выходить за рамки: например, дети уж слишком конфликтуют на площадке, вот-вот начнется драка – тогда появляется судья и все разруливает. Конфликт – конфликтом, но у нас, все-таки, дети, и мы понимаем, что они должны нормально себя вести. Поэтому если у взрослых мы позволяем конфликту развиваться, то у детей все-таки иногда его гасим.

– Уход Николая Тищенко с проекта стал для вас неожиданностью?

- Да, это случилось достаточно неожиданно – мы только к концу сезона об этом узнали. Но это было решение Николая, и мы пошли ему навстречу.

– Теперь о Дмитрии Горовенко: почему именно он?  

– Раз-два в сезон мы приглашаем сюда 20 шеф-поваров, и наши участники их кормят. И вот Дима один раз был приглашен. Причем по достаточно формальному признаку: он был шефом нескольких ресторанов. Но в общей массе шефов мы его заметили и для себя отметили. Он был в цветных штанах, и сначала мы подумали: «Что это за интересный чувак в смешных штанах?» Потом присмотрелись получше и поняли, что он может быть для нас интересен. Ну а потом был очень длительный и сложный этап отбора: разговор, кастинг на участниках прошлых сезонов – с помощью Оли Мартыновской, нашего фуд-продюсера, и Оксаны Назарчук. Они, якобы участники, готовили блюда, а Дима должен был раскритиковать или похвалить. Таких кастингов было достаточно много – со взрослыми, с детьми, направленные на взаимодействие между судьями – для нас было очень важно, чтобы  Дима отличался от Эктора. И когда мы поняли, что он действительно другой, приняли решение в его пользу.

– Но Дмитрий – судья на детском «МШ»? Во взрослом ведь остается Сергей Калинин?

– Решение пока не принято.

– В чем заключается работа психолога с детьми? Все, кто производит «Что-то там. Дети», говорят, что самое сложное для них – детские слезы, поэтому психологи в основном работают на утешение. Как у вас?

– Для нас психолог тоже в первую очередь советчик в вопросе, каким образом смягчить для ребенка горечь поражения. И если на взрослом «МШ» с белого фартука уходящего участника сдирается наклейка с именем, то ребенку мы, наоборот, дарим фартук с его именем на память.

Это внутренняя история, она не показана в проекте, но мы дарим еще и фотографии судей проекта с автографами и т.д. Пытаемся, если это возможно, чтобы ребенок уходил не один, а чтобы они уходили хотя бы по двое – это не так обидно. Не всегда получается, конечно, но при возможности стараемся.

Плюс после того, как ребенок уходит, он тут же попадает в руки к психологу.

При этом 60% рабочего времени психолога уходит на коммуникацию с родителями. Они не попадают на площадку во время конкурса, соответственно, сидят в гостинице и переживают. И очень много времени психолог тратит на общение с ними. У них есть группа в вайбере, он сообщает им о том, что происходит на площадке, как ребенок себя чувствует, как себя ведет, успокаивает – это тоже его важная терапевтическая функция.

- А вот то, что конкурсы вы создаете с учетом  пожеланий психолога – это как?

– Например, во взрослом проекте у нас есть конкурс «Темная комната»: участники по одному заходят в темную комнату, где должны набрать за определенное количество времени продукты и из них потом приготовить блюдо. В детском варианте тоже будет темная комната, мы ее уже отсняли. Но в нее дети будут заходить по двое, чтобы им было не так страшно. И, в принципе, это плюс, потому что у нас появилась коммуникация между детьми. Это был совет психолога, которому мы вняли, и он принес свои определенные дивиденды.

– Жалоб от родителей не бывает?

– Бывают. Как правило, родители не представляют, с чем им придется столкнуться в на съемках. Дети приезжают на площадку за 2 часа до старта, их гримируют, опетличивают, потом снимают, а по окончании конкурса они ждут еще час. То есть, сама технология предполагает 8-10-тичасовой рабочий день – дети постоянно заняты. И, конечно, многие родители этого не ожидают. И потом становятся резко против.

Так в этом году случилось с Тарасом Панютой: родители его просто забрали. Чему мы были, конечно, очень не рады.

– А звездная болезнь у детей не развивается?

– Развивается. Они видят себя на экране, у них начинается наплыв запросов в друзья в соцсетях: после каждой программы – сотнями, а ближе к концу – и тысячами. Конечно, дети начинают чувствовать себя звездами, что для нас не всегда хорошо, потому что проявляется на площадке. Особенно сложно становится, когда съемки еще продолжаются, а первые эпизоды уже выходят в эфир.

- Ну и третий сезон детского проекта, как я понимаю, уже планируется?

- Да, конечно.

Ну, надеюсь, я реабилитировалась: и показала, и рассказала вам все, что могла.

 

Так что, как говорится, до встречи в эфире.

Фото Кирилла Авраменко