Евгений Киселев: «Подсчитывать баланс мнений в новостях – это профессиональная мастурбация»

Вчера на сайте передачи «Подробности» состоялась онлайн-конференция с новым директором «НИС» Евгением Киселевым, за ходом которой я внимательно следила в надежде выудить ответы на интересующие меня вопросы, раз уж интервью господин ведущий, ссылаясь на занятость, дает крайне редко, да и то - избранным изданиям. 

Конечно, цитировать Киселева дословно было бы самоубийством – уж слишком Евгений Алексеевич растекался мыслию по древу даже там, где можно было ответить коротко и ясно. Да и не все вопросы, заданные ведущему, касались медиатем (к примеру, его спрашивали о разработках сланцевого газа, политическом будущем Юлии Тимошенко, коллекционировании вина и даже любви к кошкам и собакам). Но многое из сказанного вчера все же может оказаться полезным для тех, кто пытается понять, что же сейчас происходит на «Интере». По крайней мере, в рамках информационной службы.

Забегая наперед, скажу, что ответы на скользкие вопросы Евгений Алексеевич тщательно обдумывал, взвешивал каждое слово, а потому читать в большинстве случаев приходится между строк. Тем не менее, некоторые выводы напрашиваются сами собой – особенно в отношении того, что Киселев (то ли намеренно, то ли подсознательно) повторил огромное количество раз. А впрочем, смотрите сами:

- Почему закрылась «Большая политика»? (этот вопрос задавали чаще всего, поэтому онлайн-конференция началась именно с него)

- Мне на этот вопрос однозначно ответить достаточно трудно, потому что это было не мое решение. Более того, была странная ситуация, когда слухи о том, что «Большая политика» может закрыться, стали доходить до меня чуть ли не за пару месяцев до того, как мне об этом было официально объявлено. Ну а о том, что такое решение принято, я узнал буквально за неделю до того дня, когда программа должна была выйти в эфир. И не вышла.

На самом деле, на этот вопрос должен был бы ответить человек, принимавший решение, - бывший акционер, бывший собственник телеканала «Интер» и всей медиагруппы Валерий Хорошковский. Как говорится, Бог ему судья. Что случилось, то случилось. Может, в недалеком будущем появится другая программа со мной в качестве ведущего. Разумеется, это будет не главная моя работа, потому что главная моя работа – все-таки, руководство производством информационных программ. Надеюсь, другой проект окажется интереснее, современнее и ярче предыдущего.

- В последний раз вы руководили новостями более 10 лет назад, когда работали на НТВ. Что изменилось с тех пор в новостях? 

- Это не совсем так: мне приходилось создавать информационную редакцию канала ТВi – благодаря тому, что прежний совладелец Владимир Гусинский пригласил меня поработать на этом проекте, я и очутился в Украине. Кроме того, у меня был опыт работы (недолгий, правда) на небольшом канале R-ТВi в Москве в середине прошлого десятилетия. Конечно, если говорить о больших каналах, то это было 10 и более лет назад. И, конечно, очень многое переменилось. Не только благодаря интернету, потому что есть возможность получать новости в онлайн, практически в режиме реального времени. Большинство людей, интересующихся интернетом, имеют возможность носить с собой в кармане айфоны и другие гаджеты, читать интернет на улице, в кафе, где угодно. А 12 лет назад, когда я еще руководил НТВ, интернет был, но чтобы его смотреть и читать, нужно было сидеть за столом – дома или в офисе – и иметь достаточно быстрый интернет хорошего провайдера. А, скажем, в 1995 году телевизор вообще заменял нам все: и источник информации, и источник развлечений. В то счастливое время любой фильм американского или европейского производства собирал головокружительные рейтинги, потому что прокат лежал, а развлечений было очень мало – что в России, что в Украине. Когда здесь появился первый частный телеканал – «1+1» - та же самая была ситуация: что ни покажи, все собирает высочайший рейтинг. Это могло быть даже артхаусное кино… А сейчас, когда даже пожилые деревенские бабуси пользуются мобильными телефонами, нужно жить и работать в ожидании того, что скоро и они (или хотя бы некоторые из них) тоже начнут пользоваться интернетом.

Наша аудитория отличается от аудитории 10-летней давности прежде всего тем, что примерно четверть ее, а то и больше, начинает смотреть новости уже будучи в курсе информационной картины дня. Вот тут название нашей главной информационной программы – восьмичасовых «Подробностей» - действительно себя оправдывает, соответствует тому, что мы предлагаем зрителю. То есть, мы исходим из того, что зритель должен не просто узнать новости, а узнать новости, снабженные подробностями. Новости, поставленные в контекст. Попытаться объяснить, почему это произошло, что за этим может последовать, какое значение это имеет для рядового украинского гражданина. Иногда нужно напомнить, что этому предшествовало – без этого, мне кажется, современные телевизионные новости успешными быть не могут.

Посмотрите, как изменилось, например, телевидение в наиболее развитых странах Запада – в Великобритании, Франции, в Соединенных Штатах. Репортажей становится меньше, гораздо более прямых включений с места событий. Ну, там гораздо больше развит интернет, и аудитория, если интересуется новостями, имеет возможность следить за ними в режиме онлайн на протяжении всего дня. И, соответственно, потребители новостей даже на обычном телевидении больше нуждаются в деталях, в оценках, комментариях, мнениях. Скажем, если 20 лет назад считалось, что в новостях надо очень жестко разделять информацию и комментарий, то сейчас комментарий возвращается. Смотрите, как популярны разного рода интернет-ресурсы, на которых главным видом контента являются комментарии, мнения, оценки блогеров и так далее. Все это, конечно, приходится учитывать в нашей повседневной работе.

- Выучили ли вы украинский язык за это время? Хорошо ли им владеете?

- Українською розмовляти не дуже складно, але розумію я гарно.

- Где сейчас лучше с точки зрения демократии и свободы – в Украине или в России?

- Безусловно, сейчас с точки зрения демократии и свободы лучше в Украине. И не потому, что я работаю в Украине. Как говорится, каждый кулик свое болото хвалит – я не выступаю в роли кулика, хвалящего свое болото. Нет, я в состоянии сравнивать то, что происходит в Москве и Киеве. В Москве гораздо более жесткий контроль над тем, что происходит в СМИ. Об этом говорят те, кто работает на российском телевидении, те, кто работает в российских газетах, в онлайн-СМИ. Посмотрите, сколько увольнений, отставок произошло за последнее время, в скольких средствах массовой информации сменились главные редакторы. Это касается, причем, самых популярных ныне в России СМИ, прежде всего, тех, которые входят в ИД «Коммерсантъ». Там поменялся главред самого издательского дома, поменялся главред журнала «Власть», поменялось уже два (!) главных редактора радиостанции «Коммерсантъ ФМ». Перемены происходят и в других СМИ, давление ощущается в режиме реального времени, буквально, каждый час, каждую минуту. Ничего подобного в Украине не происходит. Вот там – темники, а здесь – досужий треп, который периодически возникает в воспаленных головах некоторых особо впечатлительных молодых коллег. Там – действительно жесткие инструктажи на самом высоком уровне, там не забалуешь, как говорится. Ну и политическая картина в Украине совершенно отличается от России. Я люблю своим московским друзьям, коллегам, когда они меня об этом спрашивают, приводить простой пример: «Господа, представьте себе, что на нескольких основных телевизионных каналах существовали бы политические ток-шоу, которые шли бы в прямом эфире и которые затрагивали бы практически любые темы». Мои друзья россияне, слушая это, говорят: «Конечно, быть такого не может». Там это воспринимается, как некая политическая научная фантастика, такой Рэй Бредбери на российско-украинском материале. Так что, собственно, вот вам и ответ.

- Какие функции у телевизионных новостей? Они должны только информировать общество или и воспитывать его?

- Я убежден в том, что воспитывать нужно не общество, а конкретных его членов. Воспитанием каждого гражданина должны с младых ногтей заниматься его родители. И в любом случае, педагогическая функция не свойственна информационным программам. Знаете, если мы начнем на службы новостей возлагать еще и воспитательную функцию, так мы Бог знает, куда зайдем. У новостей есть главная функция –  информировать, по возможности объясняя смысл того, что происходит в стране и мире. Да, есть еще у СМИ просветительская функция. Она тоже важна. И, собственно,  когда мы ставим новости в контекст предшествующих и последующих событий, говорим о сути этих событий – вот мы в некотором смысле и выполняем просветительскую функцию. Ну а, кроме того, мы ведь прекрасно знаем, что в информационных программах бывают еще и, скажем так, вневременные материалы, подчас тоже выполняющие просветительскую функцию. Особенно, когда у кого-то юбилей, или кто-то уходит в мир иной, и мы рассказываем, вспоминаем биографии выдающихся людей, вспоминаем какие-то страницы истории.

Есть, конечно, развлекательная функция. Очень часто мы развлекаем в новостях публику какими-то курьезами, смешными сюжетами. Все-таки, на коммерческом канале новости должны еще и собирать аудиторию, чтобы были достаточно высокие коммерческие показатели, а это подчас достигается с помощью такого жанра, как инфотеймент. К сожалению, зачастую этим жанром увлекаются. Это объяснимо в тех странах, где, в общем, жизнь чрезвычайно стабильна, в политике ничего не происходит, и в этом случае действительно понятно, что классическую серьезную информацию начинает отчасти вытеснять инфотеймент. Но сейчас весь мир охвачен экономическим кризисом, в некоторых странах (таких, как Греция, Кипр, Испания, даже Германия) происходят очень серьезные кризисные процессы, то тут, то там грядут очень тяжелые выборы – достаточно всего происходит, чтобы не уходить вот в этот самый инфотеймент.

- Каково ваше мнение о качестве новостей на ведущих каналах России и Украины. Не кажется ли вам, что новостные выпуски в Украине превратились в хронику ЧП и бытовухи?

- Давайте разделим этот вопрос на две части. Что касается украинских новостей, мне бы не хотелось публично давать оценки коллегам просто из чувства, если угодно, корпоративной этики. Но все же хочу сказать, что да, безусловно, есть крен в инфотеймент. Причем, не всегда со знаком плюс – это может быть море крови, криминала, скандальной хроники, кто на ком развелся, как говорится, какая бабушка съела какого внука, который перед этим на нее замахнулся топором… Все это, конечно, фейковые новости, когда реальная повестка дня заменяется новостями для чрезвычайно невзыскательной в интеллектуальном отношении публики. Я в этом случае придерживаюсь более консервативных взглядов и считаю, что новости на «Интере», претендующем на звание главного канала страны, вне зависимости от того, как выглядит его аудитория, должны быть респектабельными. Нет тем, которые были бы не интересны каждому человеку. Любую, даже сложную тему можно подать так, чтобы заинтересовать рядового украинца, приковать его к телевизору и заставить смотреть репортажи о том, что, скажем, происходит на выборах в Венесуэле. Или, скажем, при каких загадочных обстоятельствах то ли покончил с собой, то ли был убит опальный российских олигарх Борис Березовский, тело которого обнаружили в Лондоне. Кстати, хороший пример: когда одной из главных тем была смерть Березовского, это удивительным образом вызывало пиковый интерес аудитории. Именно на тех сюжетах, когда из далекого Лондона мы рассказывали о том, что случилось с Борисом Абрамовичем, и вообще, кто это был такой. Так что я считаю, что мы на верном пути – возвращаемся в классику жанра. То, что реально происходит в стране и мире – это, если угодно, является на сегодняшний день и, надеюсь, на ближайшие месяцы и годы, магистральным направлением информационной политики телеканала «Интер».

Что же касается российских новостей, опять-таки, поймите меня правильно: я не хотел бы вдаваться в персональные оценки по отношению к тому или иному российскому каналу. Тем более, что с каждым из руководителей этих каналов меня связывают давние и порой непростые отношения. Мне не хочется, чтобы мои оценки были восприняты, как попытки сведения каких-то старых счетов с кем-то из топ-менеджеров, работающих на российском телевизионном рынке. А что касается общей тенденции, думаю, она очевидна: большинство каналов занимается правительственным агитпропом. К сожалению. Иногда это делается очень грамотно и изощренно, а иногда – в лучших традициях программы «Время» советского периода. Это прискорбно, но рано или поздно это закончится. Думаю, это приведет к тому же, к чему привело на рубеже 80-90-х годов, когда произошла почти тотальная депрофессионализация телевизионных журналистов, работавших в информационных программах. Когда выяснилось, что можно рассказывать о любых новостях, снимать любые репортажи, касаться любых вопросов и поднимать любые проблемы, то люди, привыкшие работать в условиях жесткой партийно-правительственной цензуры, оказались совершенно не готовы работать в новых условиях. Думаю,  что в последние 10-12 лет постепенно такая же депрофессионализация произошла и на российском телевидении. Но это, с другой стороны, и хорошо, потому что, я надеюсь, произойдет резкая смена поколений, резкое омоложение журналистского корпуса, придут новые люди, которые хотят работать в условиях свободы и голоса которых уже сейчас отчетливо слышатся в интернете, соцсетях, блогах. Это неизбежно, и мысль об этом меня радует и греет.

- Какой вам запомнилась Маргарет Тэтчер и ее отношение к СССР? Вы с ней были знакомы, общались…

- Сказать, что с Маргарет Тэтчер я был знаком, было бы преувеличением. Безусловно, она была одной из самых ярких фигур, которых знала мировая политическая история в ХХ веке… Мне довелось общаться с ней лично всего раз. Я брал интервью, это было достаточно давно, 20 лет назад, когда я был, в общем, начинающим журналистом. Страшно волновался, мне хотелось говорить с ней не через переводчика, а по-английски. Но когда волнуешься, вдруг теряешь способность гладко изъясняться на иностранном языке – я путался в вопросах, хотя прекрасно понимал ответы. В общем, не могу сказать, что это самое приятное воспоминание в моем журналистском опыте. Ну а так, конечно, 20 лет назад она была еще Железная леди. И ощущение этого прекрасного владения мыслью и речью, великолепных манер, специфического английского юмора, вот это все осталось. Она мне была чрезвычайно симпатична, и мне, конечно, искренне жаль, что ее больше нет. Но она как раз тот человек, которая могла с чистой совестью, с ощущением выполненного долга перед историей, своей страной, перед самой собой, уйти в мир иной.

- Не считаете ли вы целесообразным ввести запрет на расизм и гомофобные высказывания в эфире, не давать слова ультраправым?

- Сложный вопрос. Думаю, что любые запреты в СМИ вредны и опасны: сегодня запретили ультраправых, завтра запретим ультралевых, потом еще кого-нибудь, потом будем давать слово только представителю правительства или президентской администрации и так далее. Нельзя давать слово людям, открыто призывающим к насилию, пропагандирующим расовую неполноценность тех или иных народов, высказывающим антиконституционные взгляды, призывающим к насильственному изменению существующего строя – к мятежу, кровопролитию… Да, мне ультраправые, может, тоже в чем-то не нравятся, но запретить, лишить слова – это значит вытолкнуть на улицу. Все-таки лучше, если политическая дискуссия будет оставаться в рамках системы. Давайте будем давать им возможность участвовать в работе парламента, высказываться в СМИ, критиковать, даже жестко. И привлекать, наконец, к судебной ответственности: не нравится вам какое-то высказывание – пожалуйста, давайте обращаться в суды, наказывать людей за отдельные экстремистские, если угодно, проявления в судебном порядке. Но тотальные запреты, я считаю, ведут к плачевным последствиям. Темники в свое время стали одним из факторов Оранжевой революции в 2004 году. Лучше, я считаю, обществу обходиться без Майданов.

- Почему закрыли программу «Спорт в подробностях» и могут ли новости существовать без спортивных новостей?

- Когда киевское «Динамо» проигрывает «Шахтеру» или «Шахтер» выигрывает кубок УЕФА, без такой новости, конечно, невозможно выходить в эфир. И я бы с удовольствием рассказывал в новостях о победах и поражениях футбольных клубов. Но! Есть одно большое но: что касается футбола, существуют очень жесткие ограничения на использование видеоряда. Мы не можем показывать в новостях фрагменты футбольных матчей Лиги Чемпионов. У нас нет права показывать даже 30 секунд или минуту этой самой картинки. Потому что права принадлежат другим (вздыхает). А просто рассказывать – ну что, спортивный комментатор в кадре будет изображать Шевченко или кого-то из испанских футболистов? Как они пробежали, всех обвели, продемонстрировали чудеса владения мячом и забили в ворота? Невозможно без картинки рассказать о некоторых событиях. А такие виды спорта, как художественная гимнастика, не говоря уже о каких-то более экзотических видах, мало кого интересуют. Увы. Большой интерес на телевидении вызывает только футбол. Иногда бокс, но бокс уровня Кличко. Иногда хоккей, но когда происходит решающий матч за чемпионство мира. Иногда – финал теннисного турнира Уимблдон. Ну, и, в общем, все… А программа «Спорт в подробностях» была закрыта потому, что именно на ней сразу падал, порой обвальным образом, рейтинг, падала доля канала. И с этим нужно было считаться. То есть, условно говоря, «Подробности» выходят на долю 20-25, и вдруг она падает на 10-15 пунктов. Я утрирую, но телевидение, все-таки, должно думать еще и о коммерческих показателях. Поэтому повторяю: когда есть возможность рассказать о громком спортивном событии, мы, конечно же, о нем будем рассказывать. Но делать специализированный выпуск спортивных новостей мы считаем нецелесообразным сугубо коммерческим по коммерческим соображениям. Мы, как говорится, живем не на облаке.

- Работаете ли вы сейчас над какими-то документальными фильмами?

- В настоящий момент не работаю. Еще в бытность мою ведущим программы «Большая политика», я сделал несколько документальных фильмов для «Интера» - в частности, 4-серийный фильм о событиях Оранжевой революции, фильм об истории любви принца Уильяма и Кейт Миддлтон, фильм к 60-летию царствования Елизаветы II. Еще есть недоделанный двухсерийный фильм, который я тоже делал для «Интера» - о событиях гражданской войны в Украине, который называется «Атаманщина». Но судьба его не в моих руках. Продюсеры фильма, делавшие его по заказу тогдашнего руководства «Интера», сейчас, что называется, находятся между небом и землей. Потому что фильм не доделан, за него не доплатили, но я надеюсь, что мои коллеги на канале «Интер» найдут возможность сделать так, чтобы эта все-таки картина увидела свет. Потому что мне за нее не стыдно. И потому что будет диковато, если в итоге фильм перекупит у продюсеров другой канал, и он выйдет на «1+1» или «Украине», которые являются нашими конкурентами. Я буду чувствовать себя в этом случае несколько неловко. Но посмотрим – надеюсь, что будет принято разумное решение.

- Сегодня вы – журналист с именем. Скажите, вы не ностальгируете по обычной репортерской работе?

- Нет. Я, честно говоря, мало занимался репортерской работой. Моя профессия – это, все-таки, профессия ведущего. Мне приходилось снимать репортажи, но это было недолго, я очень рано начал вести новости. В 1987 году, когда на советском телевидении стали происходить большие перемены, и когда журналистов, редакторов (а я тогда работал редактором, а не корреспондентом) стали потихонечку опробовать в качестве ведущих на дневных, малосмотримых новостях. Потом я стал вести утренние новости, и только потом, через год, два стал заниматься репортерской работой.

Когда надо, могу, потому что знаю, как это делается, понимаю технологию работы корреспондента. Но, условно говоря, с определенными ограничениями: сделать крепкий репортаж, горячий, на бегу, едва ли смогу, потому что склонен посидеть, подумать покрутить – бегать, как делают мои уважаемые коллеги, которые могут с колес сделать блестящий 5-минутный репортаж, мне просто не по зубам. Для этого нужно обладать определенным складом характера, другой ментальностью, психофизикой, реактивностью… По своему психотипу я не отношусь к информационным мачо – есть такая категория журналистов, сидящих на экстремальной журналистике, как на игле, любящих ездить в зоны конфликтов, в горячие точки. Я не боюсь риска, но я немного сибарит по складу характера, люблю комфорт. А в таких поездках, знаете, можно оказаться в гостиничном номере, где не будет теплой воды, а это для меня уже тяжелая проблема – если не приму с утра горячий душ, я не человек. Поэтому с глубоким почтением отношусь к своим коллегам, которые, невзирая на тяжелый был, отсутствие горячей воды и возможности нормально побриться, поесть, поспать, пропадают в этих экстремальных командировках и привозят оттуда порой совершенно шедевральные репортажи.

- Верите ли вы в концепцию позитивных новостей?

- Не верю, потому что в большинстве случаев новость – это событие, которое является отклонением от нормы. А отклонение от нормы очень часто имеет отрицательный знак. Понимаете, нельзя выйти в эфир и сказать, что сегодня в Киеве и на территории всей Украины не произошло ни одного пожара или ДТП. К сожалению, когда происходит крупное ДТП с человеческими жертвами, о нем приходится рассказывать. Новости – это то, что чаще всего стоит за словом ЧП. Нет, безусловно, если открыли современный медицинский центр, оборудованный по последнему слову техники, это позитивная новость, но такое случается значительно реже. Как говорят англичане, когда собака укусила человека – это не новость. Новость – это когда человек укусил собаку.

- Что вас заставило поменять Москву на Киев? Довольны ли вы выбором – не лучше ли было остаться в Москве и писать мемуары?

- Не лучше: писать мемуары – это удел пожилых людей, которые оставили активное занятие своей профессией. Я еще ощущаю себя человеком вполне молодым и энергичным, несмотря на свои 57 лет. И, глядя на пример Владимира Познера, мэтра, которому 1 апреля исполнилось 79 лет, и он в отличной физической и ментальной форме, работает на телевидении, я надеюсь, что в свои 80 тоже будут работать в любимой профессии. Где? Вопрос. Мне нравится работать в Украине. Почему? Да потому что позвали. Некоторые почему-то считают, что я вынужден был уехать, что я чуть ли не эмигрировал. Нет, мне было интересно поработать в Киеве, потому что я понимал, что здесь значительно более интересная и живая политическая жизнь, значительно больше возможностей заниматься свободной, независимой журналистикой – я приехал, и об этом не жалею. Кроме того, никаких предложений работать на российских каналах у меня нет сегодня, не было вчера и что-то подсказывает, что не будет завтра. Просто потому, что в России сейчас не в чести и не в цене журналисты с позицией, мнением, журналисты, которые не умеют плясать под чью-то дудку. Я к таким журналистам себя не отношу, поэтому работаю там, где работаю.

- Чем сейчас занимается Анна Безулик? Будет ли она вести какое-то шоу на «Интере»?

- Вопрос не ко мне, потому что я отвечаю за производство информационных программ, за новости. А если в будущем появится передача, которую я буду вести сам, я буду отвечать и за ее производство. Надеюсь, во всяком случае, на это. А с Безулик я даже толком не знаком. У меня нет к ней никаких претензий, потому что не мое было решение пригласить ее вести программу на «Интере». И, более того, поставить ее в эфир вместо «Большой политики». Это решение было не очень честным и не очень порядочным по отношению к самой Анне, потому что оно принималось в тот момент, я подчеркиваю, когда собственником по фамилии Валерий Хорошковский уже было принято решение продать «Интер» и другие СМИ, входящие в медиагруппу. Зачем нужно было, грубо говоря, подставлять Безулик в этой ситуации, мне совершенно не понятно.

В свое время, когда мы только запускали канал ТВi, я встречался (и не я один) с госпожой Безулик, мы с ней побеседовали, посмотрели записи ее прошлых программ, и нам показалось, что не стоит ее приглашать работать на ТВi. Это, как говорится, мое отношение. Мне кажется, что ей не хватает харизмы, телевизионного обаяния, и я не понимаю, каким образом они оказалась телезвездой. Но раз уж оказалась, пусть ей предложит новое шоу тот, кто сочтет это нужным. Ко мне это не относится, это не моя зона ответственности.

- Имеют ли политические ток-шоу практический смысл? Ключевое-то слово – шоу.

- Вообще, слово «шоу» пришло к нам с американского телевидения, устроенного по-другому – там даже программы новостей называются «шоу». И по-другому делаются, верстаются: во время выпуска новостей может быть до шести рекламных пауз, и таким образом программы новостей тоже зарабатывают деньги, в отличие от наших каналов, потому что украинское законодательство запрещает прерывать информационные выпуски на рекламные блоки. Конечно, заработки каналов при помощи продажи рекламы – значительно более тонкая материя, и было бы упрощением говорить, что каждая программа зарабатывает деньги сама по себе. Но, повторяю, телевидение – это еще и бизнес. И политические ток-шоу существуют еще и для того, чтобы привлекать зрителя, зарабатывать на рекламе. Не случайно они зачастую имеют скандальный характер, скандальный привкус. Пики смотрения этих программ приходятся на эпизоды, когда, не дай Бог, кто-то кого-то начинает бить. Или идет словесная драка.

Я не знаю, чтобы какой-нибудь канал запускал дорогостоящее политическое шоу в целях продвинуть какие-нибудь политические лозунги. Такие составляющие, конечно, присутствуют, и бывают ситуации, когда акционер или топ-менеджер помнит о том, что канал, как любое СМИ, является еще и инструментом политического влияния. Но, повторяю, было бы смешно, наивно и безответственно полагать, что политические ток-шоу существуют для того, чтобы решать какие-то политические вопросы, влиять на общество, манипултровать общественным мнением. Все эти истории про то, что какие-то программы существуют, чтобы влиять на мнение общественности, рождаются в воспаленных умах тех, кому больше нечего делать.

- Выдерживают ли «Подробности» в своих сюжетах баланс мнений? Сколько сейчас корпунктов, планируете ли вы открывать дополнительные?

- Открывать дополнительные пока не планируем. Если быть точным, у нас 14 корпунктов в Украине и 6 зарубежных – в Москве, Вашингтоне, Лондоне, Берлине, Брюсселе и Израиле. Пока этого достаточно. Если что-то происходит в другом месте, мы всегда можем послать съемочную группу в короткую командировку. В частности, мы очень надеемся, что наш корреспондент все-таки попадет на президентские выборы в Венесуэле. К сожалению, нынешнее правительство не заинтересовано в том, чтобы выборы нового президента были освещены в Украине – визу нам пока не дают.

А баланс мнений – это такая штука, которая тоже возведена в абсолют людьми, пытающимися подменить собой руководителей СМИ. К сожалению, в определенном сегменте украинского медиарынка существует диктат этих людей, занимающихся наблюдением, мониторингом, которые почему-то присвоили себе право судить, кто работает хорошо, кто плохо, где выдерживаются журналистские нормы, а где не выдерживаются. Я считаю, что задача «Подробностей» - давать адекватную информационную картину дня. Когда выбирают Папу Римского – человека, который возглавляет католическую церковь, насчитывающую 1 млрд 200 млн последователей (в том числе, почти 5 млн в Украине), а отдельные СМИ в качестве главной новости подают очередное трескучее заявление какого-нибудь оппозиционного депутата, или главной новостью становится очередная авария маршрутного такси, вот это неадекватная картина дня… Нельзя замалчивать событие, нельзя упускать важное событие, нельзя давать одну точку зрения, когда существуют две. Но заниматься, как некоторые господа, сидящие с арифмометром, с бухгалтерской точностью считающие, на сколько та или иная программа новостей соблюла так называемый баланс, это… разновидность интеллектуального онанизма. Такая профессиональная мастурбация.

- Как вы оцениваете смену собственника «Интера»?

- Позитивно. Как говорится, все, что ни делается, все к лучшему. Позитивно оцениваю и закрытие программы «Большая политика», потому что мне удалось заняться новой программой и занять положение, которое я занимаю сейчас. И впереди, надеюсь, новая программа, которую я буду вести, совмещая это с моими основными обязанностями. Понимаете, наступила некая ясность и прозрачность, которой раньше не существовало. В публичной плоскости шло наведение тени на плетень, потому что Хорошковский говорил, что не владеет «Интером», что передал акции в управление то ли жене, то ли еще кому-то». На самом деле он, конечно, этим занимался и, подчас, что называется, в режиме ручного управления. Однако выкраивая для этого время в промежутке между руководством таможенным ведомством, СБУ, минфином, совмещая это с должностью первого вице-премьера, которая предполагает частые долгие поездки за границу. И в итоге канал несколько лет плыл без руля и без ветрил. Сейчас восстановлена управляемость каналом и всей медиагруппой, мне нравится, что новые акционеры не вмешиваются в текущие дела менеджмента. Я ощущаю со стороны акционеров и моих коллег – других руководителей группы – доверие, нет мелочной опеки. И это все пришло в жизнь канала после смены собственника.

- Вы называете себя украинским журналистом, но пока что наибольших успехов добились в России. Как думаете, ждет ли вас сопоставимое в эфире «Интера»?

- Я с этим категорически не согласен, считаю, что программа «Большая политика» была чрезвычайно успешна, что это был очень важный эпизод в моей журналистской биографии. И если кто-то думает иначе, имеет право. Но, во всяком случае, доля передачи свидетельствует о том, что ее смотрели, ждали. Хотя бы по количеству вопросов «Когда выйдет в эфир», мне кажется, можно судить о том, что определенное количество украинских зрителей и посетителей интернета хотели бы видеть меня в эфире. Я надеюсь, что оправдаю их ожидания, что будет новый, не менее качественный продукт. Но повторяю – в свободное от основной работы время.

- Не может ли интернет рано или поздно вытеснить классические новости?

- Думаю, нет. Когда появилось кино, все предрекали смерть театру, когда появилось телевидение, все предрекали смерть кинематографу, но оказалось, что это разные виды искусства, разные бизнесы, разные профессии. Точно так же интернет не сможет заменить телевидение. Вот я прихожу домой: чтобы почитать что-то в интернете, нужно включить компьютер, что-то там забить в строчку поиска и прочее. А тут – упал в мягкое кресло, нажал одну кнопочку и смотришь что-нибудь, в том числе и новости. И у людей, которые сегодня молоды и энергичны, тоже рано или поздно наступит зрелось, пожилые годы, когда им будет охота сидеть в мягком кресле, вытянув ноги, и сложно будет лишний раз, что называется, задницу от этого места оторвать.



Классическое телевидение, конечно, будет видоизменяться. Уже существуют телевизоры, где с помощью нескольких кнопок можно выйти в интернет и смотреть интернет-телевидение, сидя в мягком кресле. Такие телевизоры очень дорогие, но когда-нибудь они станут дешевыми и общедоступными, как когда-то произошло с мобильными телефонами. Раньше это было символом достатка, а сейчас они есть у каждой бабушки. Я на Бессарабском рынке постоянно покупаю у одной старухи творог, и, когда нужно, звоню ей и говорю: «Баба Наташа, не продавайте, я сегодня приду». А когда-нибудь эти бабушки и интернетом научатся пользоваться.

- Смотрите ли вы телевизор?

- Очень редко, потому что информацию получаю все-таки через интернет. Иногда смотрю программу «Время» - чтобы быть в курсе того, что происходит в России, и как российские коллеги подают информацию. Иногда смотрю полуночный выпуск новостей на «Первом канале». Смотрю «Вечернего Урганта», смотрю программу Марианны Максимовской на Рен-ТВ. Марианна, в некотором смысле, моя воспитанница. Я ей в свое время говорил: «Когда мне надоест вести программу «Итоги», вместо себя посажу тебя, потому что у тебя будет получаться лучше всего». Ну, немножко иначе сложилось – она работает на РЕН-ТВ, но ведет программу, которая, на мой взгляд, ближе всего к «Итогам», повторяет и развивает их лучшие традиции.

В качестве послесловия Киселев перечислял всех видных политиков, у которых ему доводилось брать интервью, рассказывал о своей любви к путешествиям и о том, что пользуется знанием персидского языка в ресторанах – когда хочет более качественного обслуживания. Ну а я хочу закончить материал веселым вопросом – как-никак, пятница на носу.

 - Давно ли вы носите усы?

- Наверное, лет с двадцати с небольшим. После 4 курса я поехал на языковую практику в Иран. Был совсем мальчишкой, а попал в коллектив взрослых дяденек и тетенек. И, чтобы выглядеть посолиднее, повзрослее, я отпустил усы и бороду. Бороду потом сбрил, а усы остались. С тех пор они стали не просто частью моего телевизионного имиджа – мои близкие, друзья меня без усов, наверное, просто не узнают (улыбается). Я к ним привык и едва ли когда-нибудь с ними расстанусь. Хотя, что называется, никогда не говори никогда.

Фото - ru.golos.ua, obozrevatel.com, polittech.org, segodnya.ua