«Из России меня будут выгонять танками, буду бороться до конца - надеюсь, не своего». Виталий Манский презентовал в Киеве фильм «Родные»

Виталий Манский - российский режиссер. Об этом он сразу же заявляет в первых кадрах своего нового фильма «Родные». Он - российский режиссер с родней, удивительным образом живущей по всей Украины - во Львове, Одессе, Донецке, в Крыму и за пресловутым поребриком. И в то же время Виталий Манский уехал из России - возвращаясь, исключительно чтобы проводить свой фестиваль документального кино «Артдокфест».

«Я никогда не планировал уезжать из России, более того, до такой степени в нее врос, что казалось, вырвать невозможно. Но еще более невозможно продолжать там жить и оставаться небезразличным. Знаете, когда я понял, что не могу оставаться жить в России? Это было в Испании. Я смотрел телевидение - российский канал - хотя обычно этого не делаю. Но в Госдуме было голосование, которое я не мог пропустить. Депутаты решали, давать ли президенту право использовать вооруженные силы РФ в военных операциях зарубежом - уже было понятно, о какой стране речь и что имеется в виду. У депутатов есть около 30 секунд, чтобы принять решение, и все. Вот за те 60 секунд, пока голосовали и когда итоги этого голосования высветились на табло, мне стало очевидно, что я не могу продолжать жить в России. Я позвонил жене и через несколько дней мы оформляли вид на жительство в Латвии», - объяснил мне свою, во многом вынужденную, эмиграцию Виталий.

Тем не менее, фильм «Родные» - украинский. В России фильм «Родные» увидели только те, кому посчастливилось попасть на показ в рамках фестиваля, в Украине у зрителей есть возможность посмотреть его в широком прокате уже со 2 февраля. В РФ Госкино отказало фильму не только в финансировании, но даже в прокатном свидетельстве, в Украине Госкино предоставило фильму финансовую поддержку. Среди продюсеров фильма - украинки, которые сами, к тому же, вызвались помочь проекту.

За тем, как кинотеатр «Жовтень» едва вместил поток желающих посмотреть премьеру, а журналисты, не успевшие аккредитоваться, выкупали в кассе последние билеты, я в прошлую пятницу наблюдала лично - а теперь и вам покажу.

О том, какой ивент главный, в «Жовтне» знают

Анна Паленчук не просто так раздает комментарии прессе - отвлекает внимание журналистов от Виталия Манского, чтобы дать тому десять минут спокойно побеседовать...

... с Романом Балаяном. Режиссеры встретились за одной на двоих чашкой латте, и журналисты в этой беседе явно лишние

Пригласительные на «Родных» ожидали своих получателей 

Пресс-служба строго следила за всеми. Даже Алик Шпилюк должен был вначале доказать, что не верблюд, а только потом получить свой заветный билетик

Илья Гладштейн просит всех проходить в зал и занимать места, хотя до сеанса еще минут 40 - в холле уже тесновато от количества жедающих посмотреть премьеру обывателей

и гостей со стороны продюсеров

Людмила Горделадзе - на страже порядка

Роман Балаян, обсудив свои вопросы с Манским, смог, наконец, занять очередь в гардероб

А там уже и Иван Козленко

И Микола Вересень

И Чед Грасия

Ну, в общем, вы поняли...

Кресел в зале - впритык, а это, напомню, 414 мест

Илья Гладштейн представил прокатную версию

- Сегодня фильм покажут с английскими субтитрами (на премьере есть гости, которым нужны английские субтитры), в прокат выходит фильм с украинскими субтитрами, - поделился Илья, и уточнил, что надеется, в законе об украинском языке норму о квотировании субтитрования пересмотрят.

Филипп Ильенко отчитался об участии в проекте Госкино

- Я горжусь тем, что нам удалось присоединиться к этому проекту. Не просто потому, что это хорошее кино - этот фильм вынуждает всех нас искать ответы на актуальные вопросы, - добавил глава Госкино.

Украинские продюсеры картины Юлия Синькевич и Анна Паленчук добавили конкретики: в прокат, как оказалось, фильм выходит всего в пяти городах

Виталий Манский пообещал ответить на все вопросы после сеанса - что и сделал

А пока зрители смотрели фильм - точнее, его прокатную 52-минутную версию,

я пообщалась непосредственно с Виталием и узнала много интересного

Вначале - на общей пресс-конференции:

- Война, которая сейчас происходит в Украине, была давно - в виде глубинных противоречий общества. Как я выяснил, Россию тут называют «северный сосед» - так вот, этот сосед цинично подлил в этот конфликт бензина в самый неподходящий момент, и произошел взрыв, который унес тысячи жизней и изломал сотни тысяч судеб. Но само противоречие было давно - и да, в моей семье, среди моих родных тоже.

Мне кажется, то, что происходит в моей семье, происходит и во всем обществе. Главное достоинство фильма «Родные» в том, что он не уникален - наоборот, он абсолютно узнаваем, рассказывает типичную и всем понятную историю. В отличие от моего фильма о Северной Корее, гда приходят посмотреть, «есть ли жизнь на Марсе», это история про нас с вами, мы все - герои этого фильма.

Мои родственники фильм видят по мере показов и выхода фильма в прокат - в воскресенье фильм увидит львовская часть семьи, например. Я хочу поехать с картиной и в Крым, и на Донбасс - хотя представить организацию этого мне сложно. Но мне хочется, чтобы фильм посмотрели именно там, и еще важнее, чтобы о нем начали говорить, если не с режиссером, то хотя бы у себя на кухне. Это единственно возможный путь осмысления, после чего может начаться какое-то оздоровление и... я не люблю слово «примирение», оно с неприятным оттенком соглашательства, и мира.

А затем и лично:

- После премьеры на ОМКФ разговор начался - и о фильме, и о том, что он значит для общества. Как этот дискурс продолжается? С кем ведется диалог?

- Несмотря на всю камерность фильма и якобы неброскость, он невероятно востребован во всех странах мира. Он постоянно где-то показывается - только на этой неделе фильм был показал в четырех странах, Украина - пятая, завтра еще есть показ в Финляндии. На следующей неделе фильм будет показан в Швеции, в Гетеборге, а еще в Хорватии и Сербии.

На сегодняшний день фильм вышел на десятках фестивалей - и на четырех класса «А». Это уникально - обычно такие фестивали берут только премьеру, а тут нас взяли четыре показа. Это правда беспрецендентно.

- Где были интересные реации на фильм?

- Большая часть фестивальной публики приходит на просмотр фильма осознанно. Они подготовлены, они хотят что-то понять, как-то расширить уже понятное, или даже поспорить - есть и такая часть зрителей. У них всегда интересные реакции, но это не показательно для общественного мнения в целом.

В разных странах разные взгляды, идеологии, пристрастия, и все воспринимают фильм по-разному, но я всегда, когда могу презентовать картину сам, стараюсь предельно открыто высказать свою личную точку зрения. Она не совпадает с российской позицией, но в некоторых аспектах она не совпадает и с представлениями, существующими в Украине.

- Это очень личное кино, и точки зрения в ней тоже личные?

- Думаю, в этой личной акцентации и кроется причина повышенного интереса к фильму. Он действительно о личном и о жизненных историях, а не о политике.

- Виталий, расскажите, какова судьба фестиваля «Артдокфест»?

- Этот фестиваль я буду проводить в России до того момента, пока физически могу. Я буду там, пока танками не окружат кинотеатры. Потому, в том числе, что фильм «Родные», который де юре невозможно показать в России, он запрещен, мы смогли показать в Москве в кинотеатре «Октябрь» (а здесь - «Жовтень», какая интересная параллель), в самом большом зале города на 1500 мест. В этот же день были показы на Исаакиевской площади в Петербурге, и в «Ельцин-Центре» в Екатеринбурге. Практически с аншлагом, кстати. На огромном экране был стилизованный флаг Украины.

Ради этих моментов прорыва реальности в мир победившего, к сожалению, абсурда, я буду делать фестиваль до конца. Желательно не своего.

- Несмотря на то, что это всего один показ, 1500 зрителей - уже немало.

- Особую пикантность этому показу придает то, что 2016 год в России был на государственном уровне объявлен годом кино, получены огромные государственные вливания в кинематограф, но в конце года – точнее, уже в этом году – именно этот единственный показ «Родных» получил национальную премию кинопрессы как главное кинособытие года в России. Фильм, не только не получивший государственной поддержки, а снятый вопреки государству. Россия, я бы хотел верить, будет иметь свое будущее, как другие страны с позорным прошлым. Признает свои ошибки и пойдет по пути очищения. Я не уверен, что доживу до этого, но у меня есть дети.

- Сложно ли было переозвучивать закадровый текст фильма на украинский?

- Я 30 лет общаюсь исключительно на русском, и, признаюсь, когда жил во Львове, тоже общался на русском, - ответил мне на чистейшем украинском режиссер. Но снова перешел на русский - Я считаю, у меня что-то получилось. 

- Несмотря на то, что фильм не получил поддержки в России, он получил ее и на частном, и на государственном уровнях в Укриане. Расскажите, как строились отношения с Госкино, с украинскими продюсерами.

- Удивительным образом строились. Обычно кинематографисты, особенно документалисты, обращаются за помощью. Здесь была уникальная ситуация - мне позвонили украинские продюсеры, и сказали, что хотят нам помочь и войти в этот проект.

В нашей ситуации это жизненно важно, они по сути спасли проект. Юля и Аня и помогли в реализации фильма, и нашли возможность обратиться в Госкино Украины, которое приняло в проекте финансовое участие.

Формально - по факту - я гражданин России. То, что украинское Госкино может поддержать картину гражданина России в известной всем ситуации, оценить фильм за его достоинства, а не по паспорту режиссера, мне кажется, говорит о многом. Есть ли такая широта понимания с обратной стороны? Вы и сами знаете ответ.

- Вы намеренно не предлагаете никаких рецептов в картине. И все же я знаю из предыдущих ваших комментариев, что рецепт мира у вас есть.

- У меня он действительно есть, но это не таблетка, которую принял на ночь и проснулся в здоровом обществе. И при этом он до банального прост. Мой рецепт - это Украина должна стать успешным, завидным, комфортным для жизни государством. Украина должна стать ФРГ - и ГДР будет рыть под стеной подкопы, жители ГДР сами снесут стену, сами по керченскому мосту пойдут пешком в Украину.

Конечно, это не просто выполнить - побороть коррупцию, которая снедает государство изнутри, построить экономическую и социальную силу, не превратиться при этом в мононациональное государство, чтобы комфортно было и национальным, и прочим меньшинствам, чтобы граждане работали на одну идею - развития. Тогда другие рецепты будут просто не нужны.

- Я знаю, что у вас всегда есть новый проект: на этапе, когда фильм выходит в прокат, на подходе - новый.

- Да. Интересный будет проект, очень, очень интересный.

- Других подробностей пока не сообщаете?

- Нет, большая тайна. Фильм будет в начале 2018 года - может быть, в самом конце 2017-го.

Напоследок Виталий и его продюсеры Анна Паленчук и Юлия Синькевич попросили фото на память...

И отправились покорять публику

У зрителей скопилось много вопросов - вот самые интересные ответы:

- Вы сказали, что сейчас, когда продолжаете общаться с семьей, фильм продолжается. Они видели этот фильм? Как отреагировали?

- Я никому не даю линки, но показываю фильм на экране. Моя мама ездила на премьеру в Карловы Вары, где смотрела картину. Потом мы показывали в Одессе, где его смотрела вся одесская родня. Послезавтра я еду во Львов, где посмотрят львовяне. И, откровенно говоря, при моем очевидном отношении к юридическому состоянию Крыма, я считаю очень важным приехать и в Крым. У моей тамошней тетки Наташи, которая очень переживает по поводу НАТО, сегодня День рождения, я ее поздравил и сказал, что хочу приехать в Крым показать картину. И обычно многословная Наташа мне так коротко отвечает: «Удачи».

- Это для многих нас, и для вас, выбор: говорить или не говорить о происходящем в семье. Очень часто мы слышим: о политике, об ЭТОМ мы не говорим. Но очень часто при этом остается какая-то недосказанность. Стоит ли об этом говорить?

- Насколько я чувствую, это вообще не о политике, это о жизни. А вот как раз политика нам не дает жить – вот, в чем проблема.  

- Тебе говорят: «Не будем о политике». А ты отвечаешь: «Это не о политике». Что дальше?

- В нашей семье диалог не продолжается. В нашей семье все остается на тех же местах, на которых было два года назад, год назад, сейчас. И, как я понимаю, в обществе все остается на тех же позициях. Ничего не произошло. И, кстати сказать (это уже моя индивидуальная точка зрения, я не претендую на истину), может, нам и не нужно сейчас ничего предпринимать? Может, нужно помолчать? И пожить отдельно, даже в рамках одной семьи… Может, это нас каким-то образом оздоровит? Если тебе не нравится твоя жена – может, лучше разойтись и пожить какое-то время отдельно, а не насиловать себя обязательствами совместной жизни? Но это так… Я лично, если что, живу со своей женой и счастлив.

- Еще одним действующим лицом в фильме был телевизор. Это всегда так совпадало, или это ваша задумка?

- Конечно, я, снимая кино, мог сказать: «Давайте выключим телевизор, чтобы он нам не мешал». Но тем самым мы будем нарушать естественный ход вещей. А я снимаю реальное кино, и телевизор не только герой: я считаю, что телевизор – и хотелось бы, чтобы поскорее – должен быть еще и подсудимым на суде истории, без которого нам тоже дальше не сдвинуться, потому что во многом именно телевизор спровоцировал эту войну.  

- Многие сцены - например, как мама голосовала, в прокатной версии вырезаны. Почему?

- Ну, вырезали… Мне правда жалко. Фильм по всему миру идет на 20 минут длиннее, и там были важные сцены… Но почему-то подумали, что в кинопрокате украинскому зрителю 112 минут будет тяжело… каюсь.  

- У вас в фильме звучит мотив Таривердиева из «17 мгновений весны», который сам автор определял как «тоска по родине – далекой и близкой». Вы вводили этот музыкальный мотив, чтобы показать одну родину на всю семью или были какие-то другие мысли? - спросил кинокритик Андрей Алферов.

- В том числе. Я скажу так: очень много смыслов заложено в этой музыке в этой картине. Но есть один - абсолютно бессмысленный на первый взгляд, который был для меня определяющим. Когда я жил во Львове, в нашем доме жила девушка, которая изучала эту музыку на фортепиано - она звучала у меня из-за стены. И у меня эта музыка напрямую сопряжена с моим индивидуальным воспоминанием о львовской жизни. И это был решающий аргумент для моего звонка Вере Таривердиевой, несколько напряженного, потому что права на музыку очень дорого стоят. Я был готов к какому-то тяжелому разговору и очень благодарен Вере за то, что даже не успел ничего сказать, а она сразу просто подарила музыку. Это замечательно.

- Для меня главный герой фильма – тот, что за кадром. И поскольку я давно знаю Виталия, то понимаю, как у него раздирает душа. Один там, один здесь, кто-то против кого-то, и все в одном, и все это Виталий Манский, - добавил из зала Роман Балаян.

- Я ведь всю жизнь прожил в России, и даже гордился тем, что стал личностью в этой стране. Россия – не моя родина, но очень важное пространство в моей жизни. И когда все стало происходить, это действительно выбило фундамент из-под ног. Ты живешь в своем родном месте, и оно перестает быть для тебя родным – не дай бог кому-то испытать это на себе. Как будто вычеркивается часть тебя. И ведь больше, чем я прожил в России, я уже нигде не проживу, потому что жизнь конечна, у нее есть определенный срок. И это, правда, непросто. Хотя, конечно, хотелось бы дожить до других времен, но лично у меня на это надежд не очень много.  

- Как вам удалось уговорить родственников сниматься в вашем фильме?

- Никто из родственников не был счастлив, они оказались вынуждены – родные же не отказывают. Но все, кто уже видели картину, посмотрев фильм, постфактум соглашаются с теми аргументами, которые я приводил, когда их практически втаскивал в картину. Ну кто, если разобраться, хочет сниматься в таком фильме? Кто хочет быть частью вот такой трагической истории? Конечно, родственники хотели бы, чтобы фильм о нашей семье был совершенно другим, на совершенно другом фоне. Но у нас нет для самих себя другого фона, к сожалению.

- Было ли морально тяжело и морально больно ездить по всем этим местам?

- Фильм начинается фразой «Я никогда не думал, что буду снимать этот фильм». Уже после того, как работа над картиной была завершена, и когда я несколько от него отстранился, у меня родилась очень точная и, может быть, очень жесткая фраза: «Я бы очень многое отдал, чтобы этого фильма никогда не было».

О том, почему в прокат выходит фильм на полчаса короче, мне рассказала Юлия Синькевич:

«В прокат вышла 90-минутная версия по решению продюсеров. По нескольким причинам: такой хронометраж более приемлем для проката документального фильма, а также именно к этой версии была подготовлена звуковая дорожка с голосом режиссера на украинском языке. Это было сделано, чтобы избежать озвучивания чужим голосом, но самое главное, потому что к украинцам Виталий хотел обратиться на родном языке».

Фильм можно будет увидеть на экранах, начиная со 2 февраля. Сам Виталий Манский вам передал следующее: не верьте ничьим отзывам, посмотрите фильм и сами решите, какой он. Отличный совет.