Журналистика под прикрытием: особенности работы в оккупированном Крыму

Украинские женщины – не только одни из самых красивых на планете. А конспиративные навыки - компетенция не только кадровых разведчиков. 10 денй журналистка СТБ Ирина Стороженко со своей группой под видом туристки вела репортажи из оккупированного Крыма. И поделилась со мной тонкостями работы в подполье.

- Ирина, вы сразу решили сразу в Крым как туристы или предпринимали попытки аккредитоваться и поехать в качестве журналистов?

- Дело в том, что у меня есть опыт получения аккредитации в МИДе Российской Федерации. Это не совсем быстрый процесс и не совсем простой, а тем более при нынешних взаимоотношениях между посольствами. Поскольку у нас в России нет своего корпункта, количество аккредитованных журналистов ограничено. Я работала в Москве в марте, после этого туда поехала моя коллега Оля Кучер, а еще позже аккредитовали Борю Сачалко. Теперь, чтобы мне снова получить аккредитацию, должны закончится их. И хотя в России на тот момент никто из ребят не работал, получить разрешение я не могла. Поэтому  и не пыталась - знала, что это невозможно. Кроме того, я не знала наверняка, станет ли наше украинское посольство заниматься оформлением аккредитационной карты для работы в Крыму, учитывая, что Украина не признает полуостров частью другой страны или независимым государством.

- Не страшно было ехать? Ведь вас могли обвинить в чем угодно, вплоть до шпионажа.

- Страшно. Именно поэтому был придуман вот такой компромиссный вариант работы под прикрытием туристической поездки. Это тоже полезный опыт – посмотреть на жизнь полуострова под другим ракурсом, не только снимать сюжеты, а просто пообщаться с его жителями. У нас не было временного цейтнота, когда необходимо включаться каждый день, так что мы могли позволить себе спокойно проникнуться обстановкой.

- Как добирались в Крым?

- Повезло – у нас есть машина с луганскими номерами. Я специально просила, чтобы дали именно ее. Плюс водитель – отставной военный, человек опытный. Наша командировка началась с Херсонской области, где живет моя тетя. У нее мы оставили камеру, а с собой решили брать только гаджеты – сейчас телефоны снимают прекрасно, качество не уступает профессиональной технике. Еще у нас была GoPro.

- Не обыскивали на въезде?

- К моему удивлению, нет, только окрыли багажник. Может, потому что мы тщательно замаскировались под туристов, может, из-за того, что туда сейчас едет мало отдыхающих и существует разнарядка всех пускать.

- Профессиональной техники у вас с собой не было?

- Нет, но в Крыму у нас есть корпункт. Журналист оттуда уволилась, а оператор все еще работает. В Симферополе мы поработали с ним, а когда поехали по побережью, одолжили его камеру.

- Как местные жители реагировали на вас? Признавались, что вы – украинские журналисты?

- Да, как сказала героиня моего сюжета, любовь к отечеству надо демонстрировать. Мы и демонстрировали. Очень часто, когда не было рядом камер, мы разговаривали на украинском языке, а на ялтинской набережной даже пели наш гимн. Было много интересных случаев. К примеру, когда мы пришли в магазин, то спросили: «От у вас всі продукти українські, а ви ж так хотіли в Росію», на что продавщица ответила, что, мол, а нас никто не спрашивал, с чего вы взяли, что мы хотим в Россию?

- То есть, местные относились к вам достаточно дружелюбно?

- Да, вполне. У нас была история, которая не вошла в сюжет, когда мы встретили семью закарпатцев. Они уже 15 лет живут в Севастополе и все украиноязычные. Я подбежала к ним на той же набережной Ялты, когда услышала родной язык, а когда разговорились, призналась, кто мы и с какого телеканала. Спросила: «Бить не будете?» - на что они посмеялись и ответили, что они адекватные и дружелюбные. Но многие просто отказывались с нами общаться, потому что боялись. Например, семья Олега Сенцова. Его жена сказала, что у нее дети, и им еще здесь жить.

- Как журналистам работать в условиях, когда людей сложно разговорить?

- Считаю, что в некоторых случаях стоит вообще отказаться от идеи сюжета, если это может как-то повредить его потенциальному герою.

- А как крымчане реагируют на русских журналистов? Чувствуется ли разница в отношении?

- Они там свои, особенно для милиции и самообороны.

- Были ли случаи, когда вам угрожали, пытались повредить аппаратуру?

- Да, и такой случай вошел в наш сюжет, ведь это – проявление агрессии, и мы должны об этом рассказывать. Мы увидели кафе в украинском стиле, но там играл гимн России. Зашли переспросить, почему так, это традиция или обязательное требование. А рядом с кафе находилась гостиница, в которой сейчас, по нашей информации, расквартирован ОМОН. Может гимн был как-то связан с этим фактом. Словом, просто зашли узнать, вели себя достаточно открыто, но собственник заведения почуял подвох. После этого он начал вырывать у нас камеру, подошли охранники. Но тогда нам повезло, все закончилось благополучно. Думаю, это связано с тем, что поездка значилась, как туристическая. К тому же, нас было четверо – двое мужчин и две женщины. Наверное, это тоже сыграло в нашу пользу.

- А кто четвертый?

- У нас была нестандартная съемочная группа: кроме меня, оператора и водителя, была еще девушка-продюсер.

- Продюсеры участвуют во всех поездках, или только в особых случаях?

- Мы их берем с собой, если есть такая необходимость. К примеру, когда журналист понимает, что в одиночку справиться будет непросто. Нужно ведь снимать, монтировать, перегонять сюжеты, а времени не всегда хватает. Продюсер в таких случаях может быть на подхвате – куда-то позвонить, сходить, договориться на следующий день. По сути, это второй журналист, работа которого – копнуть вглубь, показать ситуацию изнутри.

- Корпункт СТБ, в отличие от многих каналов, продолжает работать?

- Да, хотя там сложная ситуация. Поскольку журналистка уволилась, а перед этим находилась в длительном отпуске, мы долгое время были практически в информационной блокаде. Люди, работающие в регионах, в принципе взаимозаменяемы, поэтому какие-то небольшие материалы мог сделать оператор. Но сейчас он собирается уезжать из Крыма – ему там невмоготу. Я не слышала, чтобы корпункт закрывали, но найти людей, которые работали бы там, сейчас очень тяжело. Ведь если журналист не против происходящего, то СМИ, поддерживающие «линию партии» предлагают ему лучшие финансовые условия, нежели украинские телеканалы. После моего отъезда там должны были начать стажировать журналиста с ATR, но как обстоят дела – точно не знаю.

- Вы общались с представителями местных СМИ? Как они себя сейчас чувствуют?

- Насколько я поняла, у них все достаточно спокойно. То ли удалось договориться с самопровозглашенной властью, то ли заняли такую позицию. Тот же ATR сейчас имеет аккредитацию в крымский парламент. Своеобразный момент свободы в Крыму.

- А на ваш корпункт внешнего давления нет?

- Не знаю, но что до нас, мы были очень осторожны и, думаю, нам просто везло. Мы не лезли на рожон. В Крыму везде есть так называемся «Самооборона», которая сейчас еще и легализована. Если бы в центре Симферополя мы снимали на профессиональную камеру, то как минимум к нам были бы вопросы.

- Вы проехали почти все крупные города полуострова. Чувствовалось ли различия в отношении местных жителей к вам?

- Мне показалось, что чем дальше от Симферополя, тем люди лояльнее, как к журналистам, так и к украинцам в целом. Хотя и в Симферополе это больше искусственно созданные настроения. Сейчас, когда истерия закончилась, и каждый начинает прислушиваться к себе, это особенно чувствуется. У многих людей нет четкой гражданской позиции. Когда спрашиваешь, в духе патриотизма какой страны они воспитывают своих детей, единственная реакция – ступор. Думаю, это стало одной из причин случившегося – «украинство» в Крыму развито очень плохо, и люди просто не знают, за что им бороться.

- Вы встречали своих российских коллег?

- Да, в Ялте на набережной. Мы были в городе на Дни России, увидели их камеру. Но общаться не стали.

- Желание поехать в Крым – ваше личное, или канал командировал?

- Это мое желание. Я вдохновилась серией сюжетов ВВС «Несуществующие страны» - истории о территориях, которые де-юре независимы, но де-факто – под контролем России: Нагорный Карабах, Осетия, Приднестровье. В Крым я решила поехать, потому что считаю, что украинцам необходимо знать, что там происходит. А поскольку СТБ сейчас запускает серию спецрепортажей, мой шеф-редактор меня поддержал. Мы договорились, что я буду там делать сюжеты и перегонять в Киев, а попутно буду еще что-то подмечать, чтобы в итоге сделать адскую сборную солянку со всего полуострова.

- Чувствовались ли какие-то гендерные преимущества?

- Да, я всегда об этом говорю. До Крыма я работала в Луганске - как раз, когда захватывали обладминистрацию и милицию. Если журналист – девушка, то у нападающего возникают сомнения, а если парень – толкнут или ударят, не раздумывая. Хотя у мужчин есть силовое преимущество, они могут дать сдачи. Что касается горячих точек в общем, то мне кажется, что у украинских журналистов не хватает опыта. Нужны какие-то тренинги, обучение. Корреспондент в идеале должен по звуку определять минометную или пулеметную очередь, понимать, откуда стреляют, как себя вести. Эти знания помогли бы сохранить здоровье, а иногда и жизнь.

- Как отнеслись к вашей командировке родные, семья?

- У меня муж – телевизионщик (улыбается). Мама, конечно, переживает всегда, но я стараюсь объяснить, что это – моя работа.

- Допустим, у вас была бы аккредитация, вас бы пустили без проблем?

- Думаю, на въезде в Крым к нам бы отнеслись менее дружелюбно. Когда наши ребята ехали работать на полуостров в самый разгар аннексии, их тщательно досматривали. У Бори Сачалко местная самооборона отобрала технику, и ему пришлось ее выкупать по рыночной стоимости.

- Вы работали в России, расскажите, как там обстоят дела в отношении украинских журналистов?

- Там я снимала две пресс-конференции Януковича. Уже после первой ко мне подходили российские журналисты с просьбой что-то записать, но я отказалась. Ко второй я решила, что людям как-то нужно объяснить, что у нас действительно происходит, поэтому согласилась с ними общаться. После 10 минут рассказов о Майдане и Правом секторе ростовский журналист меня поблагодарил, сказав, что из этого короткого разговора он узнал гораздо больше, чем из всех российских СМИ, вместе взятых, и попросил визитку. Через какое-то время он мне перезвонил, сказав, что к нему подошли сотрудники ФСБ и попросили эту визитку сфотографировать. В России я находилась около двух недель, поэтому звонка спецслужб ждала практически все время. Ситуация усугублялась тем, что я включалась с ПТСки Russia Today. Но все обошлось, никто так и не пришел.

- Где было опаснее работать, на ваш взгляд?

- В Крыму. Дело в том, что в Москве есть шанс предугадать, откуда могут возникнуть проблемы. На полуострове же какая-то непонятная самооборона, сложно понять, что у них на уме. Но, к примеру, в Луганске работать было еще сложнее – там люди с оружием, по-настоящему горячая точка. Я не знаю, адекватен ли этот человек, трезв ли он, умеет ли обращаться с автоматом. И люди там более взвинчены, отношение к украинским СМИ у них очень неоднозначное. Когда я снимала в толпе, ко мне подбегали, выясняли, какой канал, высказывали убеждения, что все украинские каналы врут. Хотя, когда вылавливаешь людей поодиночке, они гораздо спокойнее, адекватнее в рассуждениях.

- Что вы можете посоветовать журналистам, которые собираются либо в горячие точки, либо туда, где им не рады, как в Крыму?

- Если речь о зоне АТО – то это, безусловно, аккредитация, договоренности с Нацгвардией. Я бы очень не рекомендовала слишком храбриться и переоценивать свои возможности. Когда люди переходят на язык силы с применением оружия, то аргументы бессильны. В Крыму же достаточно просто не афишировать свою сферу деятельности.

- Вы планируете повторять подобные командировки?

- Да, схожу в отпуск и займусь с новыми силами. К тому же, сейчас на СТБ формируется подразделение, которое будет заниматься спецрепортажами, так что интересных сюжетов будет достаточно много.

Как видите, осторожность - практически второе имя Иры. Тем не менее, хочу пожелать девушке удачи в дальнейших поездках, чтоб и впредь все заканчивалось благополучно.

Фото - Иванна Зубович, личный архив Ирины Стороженко