Мир Дмитрия Комарова. Три года навыворот

Когда говорят об изнанке, на память обычно приходит что-то нехорошее. Но именно она порой бывает ярче и интереснее лицевой стороны. На днях передаче «Світ навиворіт» исполнилось три года. За это время Дима Комаров успел отснять 2000 часов материала и выпустить пять сезонов своих путешествий, уместившихся в более чем 70 выпусков! По случаю славной годовщины я попросила Диму рассказать хотя бы пяток его невероятных историй – по одной из каждого сезона. 

«Первый сезон. Камбоджа. Укушен змеей

«Камбоджа – одна из моих любимых стран. Когда друзья спрашивают: «Комаров, куда бы поехать, чтобы дешево, экзотика, «крышу сносило», да еще искупатья? Плюс что-нибудь познавательное». В таких случаях я даю ответ – Камбоджа. Зрителю из этого сезона больше всего запомнилась шокирующая кулинария. Например, гигантские тарантулы «опыни», с сантиметровыми зубами, ядовитые. Ловить их нужно руками, но брать за спинку, чтобы паук не бай Бог не вывернулся и не укусил. Потом, как картошку фри, этих гигантов жарят в масле. Целиком. Я никогда не забуду эти ощущения – как тарантул хрустит на зубах. Не рекомендуется тем, кто страдает арахнофобией.

Сначала Комаров закусил пауком, а затем змея закусила Комаровым

Мне же больше всего запомнился укус змеи. Это был один из этапов подготовки к экстремальному туру на необитаемый остров. Я добровольно дал себя укусить. Чтобы психика была готова к укусу, и в случае, если в джунглях змея действительно устроит проблемы – не впадать в панику, чтобы боль и ощущения были знакомы. Чтобы собраться с силами и попытаться дождаться помощи. Ощущения, надо сказать, ужасные. Рана состояла из десятков отверстий от мелких зубов, долго кровила, болела как ожог, а всю ночь меня потом отпаивали средствами от аллергии. Это был кошмар. Я, честно говоря, даже не представлял, чем все это закончится.  А знал бы – никогда в жизни не согласился. Змея, вроде, полуядовитая, укус, вроде, несмертелен, но ощущения - фильм ужасов в реальности.

Второй сезон. Индия. С охраной в крематорий

Одна из самых сильных и сложных морально съемок - 10 дней работы в самом большом в мире крематории под открытым небом, в городе Варанаси, на берегу Ганга. Индуисты считают, что если ты умер в Варанаси – цикл рождений и смертей заканчивается, наступает мокша. Это что-то вроде нирваны у буддистов – высшее состояние, абсолют, то, к чему стремится индуист. Это если тебе в жизни повезло и умер ты именно там. А если повезло не очень и умер в другом городе – священный Варанаси все равно имеет шанс помочь тебе в следующей жизни. Только тело придется привести в Варанаси и сжечь именно там – тогда карма полностью очищается. Вот и едут, летят и плывут туда индуисты со всей Индии и мира – умирать и гореть. Жуткое зрелище: сотни тел, горящие головы и конечности, которые то и дело показываются из костров. Непередаваемый и очень специфический запах, который вопреки бытующему мнению не имеет ничего общего с запахом жаренного мяса. Это другой запах. Запах смерти.

Но и это еще не самое страшное. Мурашки по коже пробегают, когда заходишь в дом ожидания смерти. Те, кто болеют или чувствуют приближение смерти, специально приезжают в Варанаси, чтобы дождаться конца именно там. Мы делали интервью с бабушкой, которая четыре десятилетия ждет смерти в специальном приюте на берегу Ганга.

Хорошую религию придумали индусы. Что мы, отдав концы, не умираем насовсем... Это как раз про Варанаси

Мне повезло, что на съемках я был в Индии уже второй раз. Иначе разрешение на профессиональную съемку мы вряд ли получили бы, за него просят в среднем десять тысяч долларов, и при этом не дают никаких гарантий. Я нашел способ сделать это бесплатно через городскую мэрию. Но кремация – это не только религия, но еще и большой бизнес для отдельной касты неприкасаемых. Они продают дрова, а махараджи, например, заказывают костры из сандалового дерева, и обходится такой прощальный огонь в тысячи долларов. Неприкасаемые потом просеивают золу и грунт после того, как тело сгорело, чтобы продать ювелирам золотые зубы и украшения, которые нельзя снимать с тела перед сжиганием. Они же требуют огромные деньги за каждый щелчок затвором и особенно видеокамеру. Поэтому мы с бесплатным разрешением были вынуждены приходить на съемку с охраной, которую мне выделил начальник полиции города.

Третий сезон. Африка. Научил кровожадное племя в игру со стульями на выбывание

Мы проехали три страны – Кению, Танзанию и Эфиопию. Это была настолько насыщенная эмоциями поездка, что я не забуду ее еще долго. Восхождение на Килиманджаро, длительное проживание в реально диких племенах, кровь с молоком на завтрак. Но первым номером в моем рейтинге все-таки находится племя мурси. Это те самые аборигены из Эфиопии, из долины реки Омо, женщины которых носят в губах глиняные тарелки, диаметром до 20 сантиметров. Когда-то этот ритуал придумали, чтобы защитить барышень от работорговцев, сделав их непривлекательными. Потом к такой красоте по-африкански привыкли. И дошло до того, что чем больше тарелка – тем женщина красивее, и тем больше за нее выкуп. В коровах – главной валюте.

Племя мурси сегодня благодаря этим тарелочкам превратилось в главный туристический аттракцион. Иностранцы платят огромные деньги и неделю трясутся в джипах без кондиционера, чтобы сделать фото женщины, «раскатавшей губу» тарелкой. Зайдите в гугл, вбейте «мурси» и почитайте: страшные, опасные, едят людей, после 12 напиваются и убивают. Такой же миф поддерживают и местные власти, и турагентства. Туристы приезжают в племя рано утром и обязаны покинуть его до 11-12 часов утра. Без охраны появляться в национальном парке запрещено, потому что все аборигены вооружены «калашами». И они заряжены – я проверял.

Мы искали наименее туристическое племя. От первого нам пришлось удирать по полям на «Лэндкрузере», потому что с нас вдруг стали требовать 2000 долларов, пока мы толком еще ничего и не сняли. Они вели себя очень агрессивно, направляли автоматы, было не до шуток. В племени, которое было расположено в тупике, очень далеко от дороги, куда гидам нерентабельно возить туристов, мы столкнулись с другой проблемой. Когда часы пробили 12, наш водитель и племенной гид-переводчик отказались работать и сказали, что надо уезжать. Потому что «это не люди, а дикие животные, сейчас напьются самогонки и могут нас убить». А я собирался прожить в племени минимум сутки. До нас никто из журналистов такого, оказывается, не делал. У меня не было выхода – пришлось сказать, что отказываюсь уезжать. Мы достали из машины палатку и все наши вещи. Водитель с гидом-переводчиком психанули и уехали. Мы остались с «кровожадными» мурси один на один.

Для мужчин племени мурси автомат - такой же показатель статуса, как для нас автомобиль премиум-класса

Тут ключевую роль сыграл военный, который нас охранял. Он сам выходец из племени, поэтому знает его язык. За солидную доплату он согласился остаться на ночь, и, самое главное - кроме охранника выполнять еще и роль переводчика (он знал язык мурси, а в армии выучил индонезийский, поэтому работал в паре с нашим основным гидом). Мурси оказались не так страшны, как их рисуют. Пили кукурузную самогонку «аракэ», но за оружие после нее никто не брался. Я потом понял, что «калаш» для мужика-мурси – как машина для нашего мужчины: статус, взрослая игрушка. Стрелять не обязательно – главное чтобы все видели, что ты вооружен.

Мы играли в традиционные незатейливые игры мурси, я показал им украинские аналоги, которые можно увидеть на корпоративах. Например, когда нужно под музыку ходить вокруг стульев, которых на один меньше, чем участников игры, и кто после окончания песни не успел сесть – тот вылетел. Вооруженные аборигены были в восторге – думаю, они до сих пор там в саванне играют в эту детскую игру. Они вообще вопреки интернет-мифам оказались не кровожадными убийцами, а мирными вооруженными бездельниками. Целый день мужики играют, лежа под деревом, а перемещаются только вслед за тенью от его кроны. Под другим деревом отдыхают женщины: красоту наводят, губы растягивают, примеряя тарелочки. Там же мы наблюдали просто за настоящим кошмаром – молодая девушка делала себе шрамирование. Обычным лезвием, без анестезии и обеззараживания, она резала руку, нанося рисунок. А потом просто замазала раны грязью. Заживление в таком климате и антисанитарии очень долгое, ранки гниют, а шрамы получаются объемными. Наряду с растянутыми губами это считается эталоном мурсийской красоты.

Кроме всего прочего мурси оказались очень жадными. Нам пришлось очень щедро заплатить за право пожить вместе, после красивого прощания они снова побежали за нашей машиной, размахивая автоматами и угрожая. Потому что поняли: деньги уезжают, и непонятно, когда приедут новые.

Четвертый сезон. Вьетнам. Идет охота на слонов, идет охота

Удалось поучаствовать в настоящей охоте на дикого слона по технологиям вьетнамских прадедушек. Эту съемку мы ждали почти два месяца – познакомились с охотниками сразу после приезда и попросили сообщить, если будет шанс отправиться с ними на дело. И это произошло.

В одной из деревушек несколько раз увидели дикого слона. Об этом сразу написали во всех газетах. Группа слоноловов отправилась на работу. Они ловят диких слонов, чтобы дрессировать и одомашнивать их, превращая в тружеников, которые строят, пашут и катают туристов. Охотятся на слонов при помощи других слонов и примитивного оборудования – огромной петли из лиан и деревянного ошейника с шипами, который сдерживает животное сразу после того, как оно попалось в ловушку. Слона нужно выследить, окружить и накинуть петлю. Немаловажную роль играет то, что некоторые из охотников идут на самках-слонихах. Одно уже их присутствие дает свой эффект и облегчает охоту. Это была уникальная съемка, которая продлилась почти двое суток.

Дмитрий Комаров - крайний справа...

Кстати, работая над темой вьетнамской войны, мы заехали на необитаемый остров в соседней Камбодже и испытали на себе тур за 20 000 долларов, для олигархов, которые, чтобы отдохнуть от домашних дел, готовы пересечь необитаемый остров. Без еды, рискуя подорваться на минах времен войны и быть укушенными змеями, которыми остров просто кишит. Это была еще одна съемка, которую я не забуду никогда. Гид с металлоискателем показал нам мины и неразорвавшиеся снаряды, которые были прямо на маршруте. Мы встретили двух ядовитых змей. Главный вывод после всех этих приключений: романтики в джунглях нет. Они кажутся волшебными только на телеэкране. В реальности же это агрессивная среда, к проживанию в которой мы абсолютно не приспособлены.

Пятый сезон. Индонезия и Папуа. Заимел недвижимость в Папуа-Новой Гвинее

Индонезия стала самой долгой и сложной экспедицией в истории нашей программы. Четыре месяца съемок вместо двух. Больше месяца жили в джунглях острова Новая Гвинея. Мне пришлось взять колоссальный набор батареек, потому что заряжаться было просто негде. Я неделями не спал в кровати, не пользовался компьютером и не был в душе. Привык пить оранжевую воду из реки, предварительно прокипятив ее, и питаться вермишелью быстрого приготовления а-ля «мивина». После такого простые и банальные вещи, вроде чистой постели и теплой воды в душе, начинаешь ценить особенно.

Самая ценная съемка - племя караваи, бывшие людоеды. Я хочу подчеркнуть, что это реально дикое племя, которое живет в практически недоступном для туриста регионе.  Сегодня многие снимают программы о путешествиях. Я даю вам гарантию – 95 % сюжетов про папуасов сняты в туристических деревушках, все это постановка. Переодетые аборигены танцуют, поют, дерутся и якобы показывают свои традиции. Просто слишком мало людей бывали в Папуа, поэтому зрителя легко обмануть. Он не сможет отличить настоящего папуаса от клоуна. А снять клоунов, конечно же проще, дешевле, быстрее и безопаснее в разы. Да, мы тоже покажем туристическую часть Папуа. Только не будем обманывать зрителя, преподнося театральное за реальное. А честно скажем, кто есть кто: это – игра на камеру за деньги, а это – настоящая жизнь.

 

Из Папуа Дмитрий вернулся счастливым обладателем дома на дереве. Осталось только документы оформить на жилплощадь и штамп в паспорте в местном ЖЕКе получить

Вернемся к караваям. После того, как мы попрощались с электричеством и цивилизацией, пришлось два дня плыть в каноэ. Два дня мы видели вокруг только густой влажный тропический лес, и никаких поселений - абсолютно дикая земля. В каноэ нельзя было толком пошевелиться, потому что сразу терялся баланс и мы могли перевернуться. Всю технику запаковали в драйбэги, на порогах несколько раз чуть не перевернулись. Потом шли пешком по болотистой местности, где нога уходила в густую земляную жижу по колено. И только через три дня пути мы, наконец, впервые увидели дом в кроне высокого дерева – будто в сказке родом из детства. Вместе с бывшими людоедами мы провели несколько недель. И, самое важное и ценное для меня, – за неделю построили дом в кроне 30-метрового дерева. Мы с Сашкой (оператор Александр Дмитриев – МН) неделю работали как монтажники-высотники, не снимая страховки. Чтобы сделать этот сюжет, нам пришлось привезти в джунгли из города почти 500 килограммов груза, взять на работу команду из 15 носильщиков, и даже построить на одном из соседних 25-метровых деревьев специальную площадку для съемки. Эти кадры нам снять не помешала даже начальная степень гангрены у оператора. Мы выстояли, и очень скоро покажем, что снимали, строили и наконец построили вместе с людоедами».

Прощаясь с Димой, я подумала: если бы Комаров шил одежду, носить вещи наизнанку скоро стало бы трендом. 

Фото из личного архива Дмитрия Комарова