Венеция. Американский психоз
0
За двое суток Лидо заклеили листовками с единственно известной фотографией Терренса Малика и надписью «Кто-нибудь видел этого человека?». Малик, по официальной версии, в Венецию не приехал. Впрочем, ходят слухи, что тайком был на официальном вечернем показе.
Восторгов среди традиционного круга ценителей, подозреваю, будет немножко меньше. Это большое и очень умиротворяющее своими красивостями и затертыми до дыр истинами кино. На пресс-показе фильм предсказуемо освистали — треть зала по местной традиции остервенело хлопала, но это, скорее, из чувства противоречия. Тут все до последнего кадрика рифмуется с «Древом жизни». Как будто тот же сюжет играет дублирующий состав актеров. Сюжет ускользает от пересказа, но если ухитриться и попытаться описать, о чем фильм, то получится примерно такое: американец Аффлек знакомится в Париже с симпатичной разведенкой (Куриленко). У нее дочь. Аффлек уговаривает ее ехать с ним в Оклахому. Девочку, естественно, удочеряет. Там они селятся в большом доме, окруженном пустошами, и весь фильм, между делом, распаковывают коробки с вещами. Такая довольно яркая метафора того, что сколько не старайся, ничего не скопишь, потому что ничего нашего тут все равно нет. Потом у них начинаются размолвки. Причем у троих сразу. Девочка восстает против приемного отца и уезжает к настоящему отцу в Париж. Куриленко тоже. Потом Аффлек недолго крутит с МакАдамс и снова возвращается к Куриленко. Но отношения лучше не становятся. Она ему изменяет с плотником. Он, в ярости, разбивает автомобильное зеркало. Хавьер Бардем, между тем, кого-то постоянно исповедует и перебирает в голове мысли о Боге. Все это, естественно, за кадром. Куриленко ходит по песку ровно такой же шатающейся походкой, какой в «Древе…» ходил Шон Пенн. Могли ходить еще и Рэйчел Вайс, Джессика Честейн, Аманда Пит и Барри Пеппер, но их на монтаже попросту вырезали.
«К восторгу» - о том, как человек пытается дать ответ на главный вопрос жизни, Вселенной и всего такого; драма, сконструированная из тщательно выверенных мизансцен, невесомой камеры Эммануэля Любецки и музыкой Шумана, Малера, Брамса, Моцарта. И, что поразительно, любая попытка сказать что-то про это кино упирается в вопрос о невозможности оценивать его объективно — хорошее оно или плохое. Можно ли вообще говорить о нем в таких ничтожных категориях. Это в общем даже не вполне фильм, а двухчасовая визуальная симфония, реквием по потерянному раю семьи и любви. И симфонизм маликовского фильма не в звуковом ряде, а в самой его структуре. В том, как он поделен на части, в длительности этих частей и в их взаимодействии. В том, как отдельные мотивы сплетаются и прорастают друг в друга. И тут уже неважно, что там кто после просмотра делает – свистит, бубнит, смеется, плачет или бежит прочь сломя голову.
За Малика на пресс-конференции, стыдно сказать, отдувалась Ольга Куриленко и итальянка Ромина Монделло, у которой в фильм небольшая роль цыганки. Рейчел Макадамс вообще не пригласили, а Аффлек уже пакует чемодан в Торонто, чтобы представлять там и «К восхищению» и, что еще более важно, свой третий фильм «Арго». Он ведь, кроме прочего, еще и очень недурной режиссер.
Вчера, еще до показа Малика, наконец, опубликовали неофициальный рейтинг конкурса. Лидирует, по вполне понятным причинам, «Мастер» Пола Томаса Андерсона… Самую высокую оценку – пять звезд, ему дали New York Times, The Daily Telegraph, и французские Le Monde и Positif. Французы, в отличие от итальянцев, вообще любят американцев. А Андерсону грозит в будущем стать таким же любимым во Франции, как Клинт Иствуд.
Хотя после «Ночей в стиле буги» и «Магнолии» его сначала сравнивали с Робертом Олтманом, мастером незаметно растянуть фильм на три часа, заселив его тьмой иногда встречающих друг друга персонажей; а когда вышла «Нефть» - с Орсоном Уэллсом, проведя параллель с «Гражданином Кейном», на который так была похожа «Нефть».
«Мастер» - несмотря на свой эпический, как в «Нефти», размах, не похож ни на что. Все начинается в конце 1940-х, когда спивающийся моряк Хоакина Феникса, не способный в силу взрывного характера усидеть долго на одном месте, знакомится с гуру некого религиозного движения, в котором читается сайентологическая церковь. Хотя название это ни разу в фильме не звучит, как не звучит имя основателя этой церкви Рона Хаббарда. Филипп Сеймур Хоффман живет на экране под вымышленным именем Ланкастер Додд, потому что Андерсена не интересует здесь ничего, кроме странной дружбы-любви прожженного пропойцы и ученого с замашками шарлатана.
«Мастер» в актерском смысле продолжает линию, начатую в «Нефти» Дэй-Льюисом. Хоакин Феникс здесь, кажется, так и не вышедший из образа, дает почти моноспектакль про человека, у которого вместо души – петарда, эдакий одушевленный клубок амбиций и инстинктов. Он высасывает спирт из боевой торпеды под духоподъемную речь генерала МакАртура, хлещет лосьон после бритья и устраивает такой перфоманс с разбиванием тюремной параши, что смело мог бы претендовать на лавры Марины Абрамович. Это даже не игра как таковая, а какой-то драматургически выверенный, варварски просчитанный удар по зрительскому сознанию. Тут, как минимум, светит награда за лучшую мужскую роль, из которой Феникс все еще, кажется, не вышел: на пресс-конференции он выдавил из себя лишь скупой ответ «I don`t know…», качался на стуле, вставал, уходил и возвращался, а потом демонстративно курил, красиво выпуская дым в потолок.
Еще тут многие уже третий день к ряду насвистывают Джексона. Причем, я уверен: если бы итальянцы проявили немного деловой смекалки и выставили лоток с альбомами Джексона, то неплохо бы заработали. Документальный Bad 25 Спайка Ли показали аккурат в день выхода легендарной пластинки (вечером 31 августа), угодившей сразу в топы всех чартов мира. Головокружительный оммаж не просто Джексону, но всей поп-культуре второй половины 1980-х. Тут нет ничего скандального, что так любили смаковать таблоиды – ни о том, как Джексон отбеливал себе кожу, ни о скелете Джозефа Меррика (англичанина, ставшего прообразом героя фильма Дэвида Линча «Человек-слон»), который певец держал у себя дома. Bad 25 движется, не отходя в сторону по треклисту альбома, стеногарфически точно восстанавливая историю создания каждой песни. Рассказы очевидцев – Куинси Джонса, Стиви Уандера, Шерил Кроу (в то время подпевавшей Джексону на бэк-вокале) - перемежаются уникальным архивным видео, снятым самим певцом во время работы над альбомом, и сшиваются воедино фрагментами концертного выступления на лондонском стадионе Уэмбли…
Первые полчаса посвящены съемкам титульного видео Bad, задуманному и сделанному Мартином Скорсезе в виде двадцатиминутной короткометражки. Скорсезе, традиционно покусывая губы (от волнения), смотрит на монитор, где идет видео, сделанное во время тех исторических съемок в одной из бруклинских подземок. Один из ударнейших моментов фильма - тот, где каждый из приглашенных вспоминает, где именно и при каких обстоятельствах их застала весть о смерти Джексона. Тут у них на экране – слезы, а у тебя - мурашки по коже размером с гусиное яйцо. И вот еще, что интересно: почти все интервьюируемые услышали страшную новость по радио. И тут тебя догоняет мысль, что где-то еще есть места, где люди такого ранга слушают радио и радио им говорит о главном!
В соседнем супермаркете COOP – это такая местная сеть «Сильпо» - к полудню набивается примерно столько же людей, сколько вечером у красной дорожки. Эта та самая сеть супермаркетов, ролики для которой еще в 1982 году снимал Вуди Аллен. Кто там сказал, что европейский дебют манхеттенского отшельника датирован началом нулевых? Посмотреть можно здесь. Причем, желательно с переводчиком, владеющим итальянским.
А еще тут все подростки, кажется, нашли достойную замену всем Джонни Деппам с Робертами Паттинсонами. Прохода не дают Заку Эфрону. Причем, еще в Каннах, куда он приезжал в компании Николь Кидман, Кьюсака и Макконахи, все было нормально. А тут просто девичий шабаш какой-то организовался у красной дорожки фильма «Любой ценой» (At Any Price), где Эфрон играет сына Дэнниса Куэйда. Истерия явно интернациональная. Среди воплей можно было расслышать русское «Зак, ты о…енный!!!!!»
55147
0
