«Джеки»: первая PR-леди

2 года, 10 месяцев и 2 дня – столько Джон и Жаклин Кеннеди прожили в Белом доме в качестве первой пары Америки. Президентство 35-го главы Соединенных Штатов ознаменовалось Берлинским кризисом, Карибским кризисом, активизацией космической гонки, значительными подвижками в уравнении в правах афроамериканцев. Все это, безусловно, важные и значимые события и явления. Но – настолько ли, чтобы сделать JFK президентом-легендой?

Кто-то может сказать, что легендой его сделала пуля, выпущенная Ли Харви Освальдом с шестого этажа школьного книгохранилища в Далласе 22 ноября 1963 года. Но создатели фильма «Джеки» – режиссер Пабло Ларраин, продюсер Даррен Аронофски и сценарист Ной Оппенхайм – считают иначе.

По их мнению, куда важнее для канонизации образа Кеннеди был не сам факт жестокого публичного убийства, а те несколько дней, которые последовали за этим. Несколько дней подготовки к похоронам президента, в деталях показанные нам с позиции Джеки Кеннеди (Натали Портман) – женщины, имевшей все, и в один момент всего лишившейся.

Фильм, получивший три оскаровские номинации (лучшая женская роль, костюмы и музыка), был тепло встречен критиками (рейтинг 89% на Rotten Tomatoes и 81 на Metacritic), но довольно неоднозначно – обычными зрителями. Точнее – той их частью, которая перед походом в кино не утруждает себя чтением хотя бы синопсиса. Суть недовольства сводится к тому, что хотелось посмотреть байопик о красотке Джеки – иконе стиля, а вместо этого показали «кино про похороны».

Хороший ответ на вопрос, зачем о такой персоне нужно было снимать именно такой фильм, дал Ной Оппенхайм. «Как и многие другие женщины в истории, Жаклин Кеннеди не была полностью оценена по достоинству, – говорит он. – О ней чаще всего говорят в контексте ее элегантности и стиля, но Джеки – с ее выдающимся видением имиджа, глубоким пониманием сути Public Relations и созданием невероятно креативной идеи Камелота после смерти JFK – однозначно заслуживает большего. Сегодня ее история актуальна сразу по нескольким причинам. Во-первых, она отсылает к временам, когда политики вызывали уважение – когда все признавали право людей, живущих в Белом доме, быть там. А еще я думаю, что Джеки можно назвать первой американской королевой – той, кто показала, как можно сохранить поистине королевское достоинство в самых тяжелых обстоятельствах. И мне кажется, что именно сейчас – когда люди отчаянно пытаются разобраться, что правда, а что нет, – лучший момент, чтобы изучить, как публичные фигуры выстраивают свой имидж и создают мифологию вокруг себя».

Структурно картина строится вокруг интервью Жаклин журналисту Life, которое та дала вскоре после гибели мужа. Оно перемежается флэшбеками, относящимися к событиями, о которых она рассказывает: все, что происходило после выстрелов в Далласе – шаг за шагом.

За Натали Портман в роли Джеки неотрывно следует камера Стефана Фонтена – оператора, снявшего в прошлом году еще одно кино о фактурной женщине за гранью нервного срыва: «Она» Поля Верховена с Изабель Юппер. Фонтен работает широкими мазками: крупные планы Портман, эффектные ракурсы, показывающие невероятный масштаб похоронной процессии.  И, словно на контрасте с операторским подходом, режиссер Пабло Ларраин («Вскрытие», «Неруда»), наоборот, старается всячески избегать лишних обобщений и «укрупнений», концентрируясь на деталях, создающих образ Джеки.

Миссис Кеннеди с порога предупреждает журналиста о том, что она будет самостоятельно править это интервью так, как ей будет угодно, и тот практически безропотно соглашается. В свете украинских медиареалий – с их устоявшейся практикой согласования каждого чиха – в этом нет ничего необычного, но для американской прессы такой подход совершенно нехарактерен. И факт принятия журналистом таких условий говорит, во-первых, о значимости для него этого материала – даже в «кастрированном» виде, а во-вторых – о феноменальном умении Джеки убеждать. Требуя убрать из текста упоминание ее страсти к табаку, Жаклин глубоко затягивается очередной сигаретой и произносит: «Я не курю». И ей веришь.

Создателям фильма удалось сделать цельную, но при этом чрезвычайно многослойную историю, затрагивающую целый спектр самых разных вопросов, касающихся как сильных мира сего, так и простых смертных. Как, кем, зачем и из каких деталей выстраивается политический миф? Как масштабные визуальные эффекты работают с массовым сознанием? Что переживает женщина, которая реализовывала себя через своего мужчину, когда этого мужчины больше нет рядом, и она внезапно становится никем? Что чувствуешь, заходя в комнату, полную вещей твоего любимого человека, которого больше нет? Как сказать детям, что они больше никогда не увидят отца? И, в конце концов, как и зачем жить дальше, когда часть тебя тоже умерла?

Выбор Джеки – если ты не можешь изменить реальность прошлого, то измени реальность будущего. Она отказывается отойти в тень как безутешная (и бесполезная) вдова не самого выдающегося президента. Вместо этого она решает войти в историю как первая (и последняя на сегодняшний момент) королева Соединенных Штатов. А для этого ей нужен король. И королевство. И Джеки создает их – буквально из воздуха: из слов на бумаге, из телевизионной картинки. 

В том самом интервью Джеки сравнивает Белый дом времен Кеннеди c легендарным Камелотом короля Артура, добавляя, что ее муж перед сном любил напевать заглавную песню из мюзикла «Камелот».

«Будут еще великие президенты, но никогда больше не будет другого Камелота», – говорит она. И из одних только этих слов в сознании миллионов людей восстают и остаются навсегда величественные замковые башни и развевающиеся рыцарские штандарты американского Камелота.

Камелота, которого никогда не было. 

Фото - cinemaprestige.ru