Венеция. Крестовый поход против кино?

20:01 05.09.2012 0

Я здесь, кажется, один из немногих, кто не считает нового Ким Ки Дука чем-то выдающимся. Не исключаю, что сказался дикий ажиотаж, из-за которого мне посчастливилось попасть на фильм с третьей попытки на самый ранний из сегодняшних сеансов. И там меня ждал сюрприз: за минуту до начала сеанса объявили, что по техническим причинам фильм не будет снабжен английскими субтитрами. Так что, Ким Ки Дука я смотрел как немое кино, буквально докапываясь до авторской мысли через систему художественных образов. Такое странное удовольствие для пуристов-ортодоксов, предпочитающих все получать в оригинале.



Заявленная в названии «Пьета» - образ матери, плачущей над мертвым телом сына, в фильме подается косвенно в виде метафоры. По сюжету, разворачивающемуся в индустриальной зоне среди гор металлолома, похожий на Цоя парень вышибает из мелких лавочников арендную мзду. Орудиями пыток, которым подвергаются должники, здесь выступают всякого рода станки, цепи и в последнюю очередь ножи. Ким здесь изменяет своему фирменному радикализму, не показывая на экране анатомические подробности увечий, а лишь намекая на них через звуковые эффекты. Мои соседи неуклюже стали затыкать уши, чтобы не слышать хруста костей. Потом в жизнь героя врывается женщина с петухом в руке и называет себя его матерью. Первую половину она будет его всячески опекать и даже ассистировать во время лютых карательных рейдов. Потом циник и душегуб понемногу станет превращаться в человека, обретая способность плакать, а дальше случается такое, о чем лучше не писать, чтоб не навредить тем, кому еще только предстоит смотреть фильм корейца. Не исключено, что «Пьету» покажут этой осенью на МКФ «Молодость», где Кима обожают сверх всякой меры.

«Пьета» хоть и обладает целым набором художественных достоинств, но ничего нового, по большому счету, не открывает. За менее радикальной жестокостью скрывается значительно меньше жизненной силы и человеческой любви, чем в его же «Острове» или «Плохом парне». Восточное кино всегда брало тем, что здесь нужно видеть и ощущать помимо очевидного, что-то еще, недоступное. В меня это недоступное за полтора часа экранного времени так и не проникло. Не исключено, что вопрос именно во мне. Хотя парочка седых американцев тоже вышла с постными лицами; и мой приятель-испанец, коллега по ФИПРЕССИ, от «Пьеты» не в восторге.



Кстати, пока продирался на нового Ким Ки-дука, узнал про первый скандал нынешнего фестиваля. Кажется, Венеция обрела своего Триера. Группа фанатиков, принадлежащая, по разным данным, консервативному крылу Ватикана, накатала жалобу прокурору Венеции с просьбой привлечь к ответственности создателей фильма «Рай: Вера» и в частности режиссера Ульриха Зайдля за кощунственное и оскорбительное использование в фильме христианской символики. Тут, видимо, имеется ввиду сцена, в которой актриса Мария Хофштреттер кладет на себя распятие, изображая совокупление. Разъяренные католики грозятся избить Зайдля, если он им встретится. В Италии вообще не любят шутить на тему религии, тем более использовать не по назначению католические святыни. Местные хорошо помнят, как в 1988-м году досталось Мартину Скорсезе после венецианской премьеры «Последнего искушения Христа». Тогда толпа воинственно настроенных религиозных фанатиков, возглавляемая режиссером Франко Дзефирелли, грозилась сжечь кинотеатр и растерзать Скорсезе за его богохульское кино. А что устраивали тут Росселлини за «Стромболи» и роман с Ингрид Бергман? Интересно, чем дело кончится. Пока только на одном из уличных лайтбоксов, в который зашит постер фильма «Рай: вера» кто-то написал краской слово «Bastard». Куда смотрят карабинеры?

Между отелем «Эксельсиор» и фестивальным дворцом, прямо на дороге, где пару дней назад меня чуть не сбил велосипед, столкнулся с Джеймсом Франко в какой-то засаленной зеленой бейсболке и очках за два доллара. Франко не шел, а буквально пробирался через кучу оголтелых девиц, которые на ходу вешались на него и пытались фотографироваться. Через два часа наблюдал его же нарядного на пресс-конференции американской конкурсной драмы Spring breakers, название которой можно перевести как «Девчонки на каникулах». Очень бодрое и местами страшное кино 39-летнего Хармони Корин, некогда самого сердитого юноши 1990-х, прославившегося, среди прочего, фильмом «Мистер одиночество» - про коммуну двойников знаменитостей в шотландских горах и падающих с неба монахинь. «Девочки…», если в двух словах, это такая Гай-Германика на американский лад, со смещенными акцентами. Детали в следующем блоге.

Тут неподалеку уселись Сергей Сельянов с Алексеем Балабановым. Завтра в программе «Горизонты» покажут их новый фильм «Я тоже хочу». Балабанов выглядит не просто иностранцем, но вообще пришельцем. Степень отстраненности от происходящего вокруг – максимальная. Напротив примостилась журналистка и пытается брать интервью. Алексей Октябринович натянул бейсболку на глаза. Сидит в резиновых шлепанцах и выдавливает из себя скупые ответы. Он уже просто все сказал…в фильме.