КАННЫ. ВЕЛИКИЙ ПОЧИН ИЛИ АМЕРИКАНЕЦ В ПАРИЖЕ
1Пока стоял в очереди на Вуди Аллена прочел в SCREEN, что сегодня, оказывается, день смерти Боба Марли, а тендер на постановку документального фильма о нем выиграл Кевин Макдональд («Последний король Шотландии», «Жизнь за один день»). Раньше этим проектом попеременно занимались сначала Джонатан Демме, а потом Скорсезе. Отснятый материал Макдональд сегодня покажет на каннском кинорынке. Но куда важнее этого премьера нового ромкома Вуди Аллена, на показ которой мне с некоторым трудом удалось пролезть.
«Полночь а Париже» - изящный анекдот от знаменитого режиссера с захватывающими панорамами французской столицы в семиминутном прологе, отсылающем нас к «Манхеттену», видимо, лучшему фильму Вуди Аллена. Удивительно, как сам он мог считать когда-то это кино своим провалом и даже уговаривать продюсеров не выпускать его на экран. Главный герой – ничтожный писака, фирменный алленовский невротик, у которого теперь лицо Оуэна Уиллсона, одетого в вудиалленовские вещи, как когда-то Мастрояни щеголял в пальто и шляпе Феллини в историческом портрете «Джинджер и Фред». Приехав в Париж, он тяготится компанией собственной невесты (Рейчел Макадамс) и ее родителей, и мечтает, забросив карьеру голливудского сценариста, осесть здесь, чтобы писать распрекрасные романы. Вырвавшись из плена ненавистного общества, он отправляется болтаться по городу. И в полночь, окончательно заблудившись, оказывается на заднем сидении ретро-авто, увозящего его в далекие двадцатые: горе писака кутит на вечеринке в честь Жана Кокто, выпивает с Фитцджеральдом и Хэмингуэеем, и пляшет под живого Коула Портера. Далее «Манхеттен» впадает в русло гайдаевской комедии «Иван Васильевич меняет профессию», и в кадре поочередно появляются Кэти Бейтс в роли Гертруды Штайн, шикарный Броуди с тростью в роли сумасшедшего Дали и Марион Котийяр в роли любовницы Пикассо и бывшей любовницы Модильяни.
Герой Уиллсона раз за разом бежит в полночь от неуютного настоящего в волшебное прошлое, с его неповторимой поэзией, кружевами и бодрым салонным джазом. Весь фильм меня не покидало ощущение, что партию кларнета в этих музыкальных зарисовках сыграл сам Вуди Аллен. Разевать на него роток как-то неловко, как и критиковать его новое кино – очевидно, проходное. «Полночь…» похожа на путевые шаржи пустившегося в путешествия манхеттенского интеллектуала, где нет обожаемого Алленом Бергмана, но есть Чаплин. Может потому кино, минуя мозг, проникает прямиком в ваше сердце.
Фильм, очевидно, вырос из короткометражного сценария, не реализованного в свое время в рамках зацелованного альманаха «Париж, я люблю тебя!». Вуди Аллен тогда поставил условие, что будет снимать свою короткометражку при условии, что ему заплатят гонорар в 15 миллионов. Продюсеры, вроде, отказались, сославшись на правило, что участвующие в проекте режиссеры работают за интерес. Сценарий о приключениях американца в Париже лег в стол.
А Карлы Бруни, о беременности которой судачит сейчас вся французская пресса, в фильме от силы минут семь. Ей досталась роль совсем не первой леди, а музейного гида, заливающего американцам про роденовского «Мыслителя».
На красной дорожке, как и предполагалось, миссис Саркози так и не появилась. Зато под затворы фотокамер в фестивальный дворец проследовали Вуди Аллен, Рейчл Макадамс, Эдриан Броуди, Оуэн Уиллсон,
мистер глава жури Роберт Де Ниро и вверенные ему в подчинение Ума Турман, Джуд Лоу, режиссеры Джонни То и Оливье Ассаяс, норвежская писательница Линн Ульман, в чьих жилах течет кровь Ингмара Бергмана и Лив Ульман, и прокатился прикованный к инвалидному креслу лауреат почетной ветви автор «Последнего танго в Париже» Бернардо Бертолуччи.
25020
1
