«Чем незаметнее работа звукорежиссера, тем выше его профессионализм». Саундпродюсер Star Media о кино, шоу-бизнесе и «Евровидении»

Из всех искусств кино по-прежнему остается для нас важнейшим. И сегодня даже представить трудно, что важнейшее из искусств могло остаться «великим немым». Я периодически открываю вам людей, труд которых в силу специализации остается за кадром. Сегодня речь, как вы уже догадались - о тех, кто дает кино звучание. Знакомьтесь: Егор Иродов.

Как правило, за звуковое наполнение любого проекта отвечает целая команда: кто-то пишет музыку, кто-то ее сводит, кому-то надлежит записывать шумы и голоса. Иродов может заниматься этим всем, и если очень надо - одновременно. Сегодня Егор возглавляет звуковой департамент компании Star Media, но за долгие годы карьеры успел попробовать себя в разных амплуа - играл в популярной рок-группе «Зодчие», писал музыку к кино, работал саундпродюсером крупных теле- и кинопроектов. Кстати, Егор - единственный в мире представитель этой профессии, который является членом International Academy of Television Arts & Sciences.

Работу Иродова зрители могли услышать в десятках проектов, среди которых «Бомба», «Офицерские жены», «Вернешься - поговорим», «Все вернется» и другие. К проекту «25-й час», о котором я вам не так давно рассказывала, он тоже приложил руку. В общем, вопросов к Егору у меня накопилось много, и я, не долго думая, вызвала его на подробный разговор.

- Егор, расскажите о различиях и особенностях профессий кинокомпозитора и саундпродюсера. На украинском рынке профессионалы, отвечающие за звук, нередко делают работу за двоих: что входит в ваши задачи?

- Сначала нужно определиться с терминологией. С композитором, в общем-то, все понятно, а саундпродюсер и звукорежиссер - это очень-очень близкие профессии на нашем рынке. Люди, которые ими занимаются, отвечают за производство звукового контента. Моя же работа несколько глубже: уже много лет я руковожу звуковым департаментом, и это называется саундсупервайзер. Это, грубо говоря, как играющий тренер: с одной стороны, человек, руководящий людьми и процессом в целом, а с другой - активно в нем участвующий. Что же касается композиторства, то это не взаимоисключающие вещи, их можно совмещать и развивать. Ведь почему, скажем, человек, бегающий марафон, не может заниматься еще и конным спортом? По этому поводу у меня уже были эксперименты: в картине «Европейский конвой» я был и композитором, и звукорежиссером. Это очень удобно: занимаясь музыкой в кино, ты можешь соединять это со звуком, и получается интересный симбиоз. Так что я всерьез планирую развивать это направление в работе, сейчас учусь в бостонском колледже Беркли по специальности «Написание музыки для кино и телевидения».

Единственный минус в таком случае - сроки: когда один человек делает работу за двоих, то и усилий нужно приложить в два раза больше.

- Сколько проектов на вашем счету? 

- Если говорить о кино и телевидении, то на моем счету около 70 проектов. Что касается рекламы, то там перевалило за тысячу, но точно я сказать не могу. К слову, работа в рекламе, может, не так интересна с технической точки зрения, зато там очень много психологических нюансов. Ведь это, по большому счету, работа клиента и заказчика, и именно здесь возникает множество курьезов. Бывало, например, что мы отдавали четыре совершенно одинаковых между собой ролика, а заказчики думали над ними неделю, выбирали. Я прямо вижу, как они вызывали генерального, думали вместе с ним. Кто-то, возможно, говорил, что ролики одинаковые, но его не слушали... Кроме того, нужно уметь понять заказчика, заговорить на его языке. Был случай, когда мой партнер, тоже музыкант, никак не мог сдать музыку. А заказчик, перед тем, как объяснял, чего хочет, рисовал какие-то векторы. И вот мой партнер сдает музыку - заказчику не нравится. Тогда я просто перемотал кассету, сказал, что здесь просто не учтены эти векторы, и заказчику все понравилось. Понимаете, это же чистейшая психология! Но, повторюсь, несмотря на это, реклама - не тот пласт творчества, которому хочется себя посвятить. Я, честно говоря, перекрестился, когда ушел из нее.

Что же касается сложных работ в кино и на телевидении, то я стараюсь ко всему подходить с одинаковым рвением. Когда коллеги мне говорят, что, мол, картину с танками, взрывами, стрельбой и погонями делать интереснее, чем обычную мелодраму, я всегда доказываю, что большой разницы нет. Даже когда ты работаешь на пробах, нужно оставаться профессионалом.

- Есть проект, который вам особенно запомнился?

- Да, такие, безусловно, есть. К примеру, я работал над сериалом «Бомба», где было сразу пять языков: русский, немецкий, американский английский, японский и мексиканский испанский. На кастинге был очень жесткий отбор, приходило много народу из разных стран, приходилось с каждым искать точки соприкосновения. Я, кстати, заметил, что практически всегда, когда проект хороший, вокруг него прямо-таки складываются звезды. В «Бомбе» мы, сами того не подозревая, угадывали даже в мелочах: например, была небольшая роль американского таможенника на границе с Мексикой, и оказалось, что у парня отличный техасский акцент, хотя по этому критерию его не искали. Еще был интересный проект «Охотники за караванами», в сюжете которого фигурировали афганцы, говорящие на пушту. Чтобы найти таких, я сначала поехал в киевскую мечеть на Татарке, но там никого не нашел. В результате, афганцев набирали на Троещинском рынке (смеется). Но при этом, совершенно случайно мы познакомились с человеком, служившим в Афгане, который в итоге стал нашим консультантом.

- А какая работа больше всего запомнилась своей технической стороной? Возможно, приходилось работать с аппаратурой, редкой для украинского рынка?

- Если честно, то я сталкиваюсь с таким практически на каждом проекте. В производстве кино существует несколько звуковых этапов. Один из них - запись синхронных шумов, когда приходят ребята - артисты шумового оформления - и начинают синхронно повторять то, что происходит в кадре. К слову, одна из бригад, с которыми я работаю, делала фильм «В бой идут одни старики». Так вот, практически на каждой записи мы выдумываем, с помощью каких случайных предметов можно повторить нужные звуки. Иногда бывает очень неожиданно (смеется).

- Например?

- Не хочу выдавать много профессиональных секретов (улыбается). Из самого распространенного - мотоциклетный шлем делается с помощью обычного электрического пластикового чайника.

- Часто ли вам приходится переозвучивать актеров?

- Практически в каждом проекте. Бывает, из-за каких-то дефектов речи, а бывают и очень тонкие штуки, как, к примеру, нарушение ансамбля. Скажем, в картине четыре центральных персонажа - два мальчика и две девочки, и трое из них звучат отлично, а четвертый - выбивается. Может еще случиться так: играют две отличные актрисы, но, закрывая глаза, не можешь различить их по голосу. В таких случаях приходится искать другой голос. По-хорошему, чтобы такого не случилось, звукорежиссера нужно привлекать еще на этапе кастинга, но у нас этого обычно не происходит.

- Вы работали со многими режиссерами и продюсерами. С кем сложнее всего находить общий язык в плане звука, с кем проще? Кто давал полную свободу действий?

- Могу сказать одно. Главное, чтобы в режиссере работало три момента: образование, опыт и коммуникация. Когда с каждым из этих моментов все в порядке, то и работать - одно удовольствие. Подобный симбиоз я наблюдал, к примеру, у Андрея Бенкендорфа, Алексея Лисовца, Сергея Буковского... Кроме того, у каждого из них есть какие-то свои прелести и особенности. У каждого режиссера есть свое «я», очень яркое и интересное. К сожалению, иногда возникают и случайные люди, которым почему-то, по какой-то причине показалось, что они могут снимать кино. В таких случаях процесс обрастает какими-то ненужными и непонятными амбициями, решениями, которые выдаются за креатив. Таким образом люди скрывают свой непрофессионализм.

К сожалению, режиссеров с большой буквы очень не много. Это люди, знающие, чего они хотят и умеющие работать с актерами. У меня был случай с Бенкендорфом. Он как-то приехал на площадку другого режиссера, и тот ему хвастался, что, мол, настолько требовательный, что долго не мог подобрать актера - понадобилось аж 25 проб. Я очень хорошо запомнил, что тогда сказал Андрей Александрович: «Я не думал, что можно настолько не представлять, чего хочешь».

- Много ли украинских режиссеров понимают, чего хотят от звукорежиссера, когда ставят задачи?

- Очень важно, когда они уверены в специалисте, и неважно, звукорежиссер это или кто-то другой. Когда есть доверие, очень легко работать дальше. Многие наши режиссеры меня хорошо знают: «Ага, за звук отвечает Егор, можно не беспокоится об этом». Да и я обычно говорю режиссеру: «Сделаем кино - придешь, расставишь музыку, выскажешь предпочтения, а потом бери попкорн, собирай друзей и смотри готовый продукт».

- Есть ли разница между работой композитора в кино и вне его?

- Да, работа в кино дает больше свободы. В этом случае композитор не настолько зависит от трендов, как если бы он работал в том же шоу-бизнесе. Здесь основная ставка делается на другое - нужно усилить сцену с помощью музыки, удлинить или укоротить ее ритмом. Я считаю, что чем незаметнее в итоге получается работа звукорежиссера в кино, тем выше его профессионализм. Это и называется быть органичным.

- В 90-00-х вы активно сотрудничали со многими исполнителями, в том числе, играли в группе «Зодчие», но затем сосредоточились на кино и телевидении. Почему решили закончить музыкальную карьеру?

- Я ее не то, чтобы закончил, а, скажем, приостановил. Дело в том, что я занимался аранжировкой, а здесь любому человеку нужно понимать, что он не может всю жизнь оставаться модным аранжировщиком. Нужно уметь вовремя остановиться. Очень хорошо, когда человеку удается это сделать на каком-то подъеме. Что касается шоу-бизнеса в целом, то, честно говоря, в определенный момент он начал меня раздражать.

- Почему?

- В кино все намного правдивее. Если человек, скажем, не умеет петь, то в случае шоу-бизнеса, это не всегда показатель того, что он не должен находиться на сцене. Я часто сталкивался с тем, что происходят вокальные замены: поют на самом деле не те люди, которые держат микрофоны. С другой стороны - человек написал удачную песню, а в следующие пять лет только ее и исполняет (и рисует райдеры о том, какой коньяк занести ему в гримерку). Я считаю, что это не творчество. В кино в этом плане намного интереснее. То, что теперь я сталкиваюсь только с музыкой в кино - это счастье, а шоу-бизнес я пережил.

- По-вашему, с начала нулевых, когда вы еще этим занимались, и до сегодняшнего дня в украинском шоу-бизнесе ничего не изменилось? Или вы не следите за этими процессами?

- Так или иначе, конечно, слежу. Часто ребята обращаются ко мне за советом - показывают материал, спрашивают мнение. Думаю, что они это делают не только потому, что у меня есть опыт, просто я точно скажу правду, а внутри шоу-бизнеса принято разговаривать очень дипломатично. Это, кстати, еще одна причина, по которой я рад тому, что ушел в кино - я заслужил привилегию говорить правду.

- Но ведь людей, которые говорят правду, частенько недолюбливают.

- Ко мне, насколько я знаю, все хорошо относятся (смеется). Что касается перемен, то лично мне, к сожалению, сегодня больше нравится то, что происходит за границей, а не у нас. Хотя и в Украине в последнее время появляется много хороших коллективов. Например, группа The Hardkiss - это мои друзья, Джамала очень нравится. Кстати, у нас как-то был разговор - пока только разговор! - чтобы записать с ней лаунж-альбом.

Наши перемены мне нравятся куда больше российских: мы в этом отношении успели обрезать пуповину, которая нас связывала с Сибирью, Дальним Востоком, Казахстаном и так далее. Российский же шоу-бизнес продолжает развиваться с учетом регионов.  

- Получается, наш рынок прогрессивнее?

- Да, именно так. Очень хорошо, что мы тянемся в Европу, но, к сожалению, не во всех направлениях. Так, у нас пропасть в дискотечной музыке, в том же лаунже. Просто мозги иначе работают, и еще хромает образование.

- Вы следили за отбором на «Евровидение»?

- Да, и слежу за этим событием каждый год. Мне понравилась песня Джамалы, но я болел за The Hardkiss. Просто очень осторожно отношусь к политизации.

- Раз вы следите каждый год, то наверняка знаете, что нужно европейскому зрителю. У песни Джамалы есть шансы?

- Есть одна огромная ошибка, которая происходит не только в Украине, но и в других странах. Какая-то песня становится победителем, и на следующий год пять-шесть стран делают по ее шаблону свои номера. Это не работает - зрителю нужно что-то новое, неожиданное. Сложно сейчас сказать, как примут песню Джамалы, но она, по крайней мере, сделана не по шаблону.

- Насколько вы следите за развитием вашей сферы на западе и насколько то, что происходит там, отличается от наших реалий?

- Слежу постоянно и постоянно почерпываю что-то новое. Технологии, например, отличаются в корне. У нас это, грубо говоря, просто штамповка сериалов - единственные, кого мне не смогли обойти - это, наверное, Болливуд. Весь же остальной фильм работает иначе. Например, у нас один звукорежиссер занимается проектом от и до, в то время, как в Голливуде ни одна картина не делается в одном продакшене. Кто-то пишет реплики, кто-то - шумы, и так далее. Я дружу с ребятами из студии, которые работали на «Мумии-3», и они занимались исключительно снежным человеком в этом фильме.

- Вместе с этим, насколько я понимаю, нашим саундпродюсерам приходится выкручиваться, ведь часто они не могут позволить себе оборудование, которое использовал бы, скажем, их британский коллега?

- Все верно. Бюджеты, которыми располагаем мы и условные британцы - небо и земля. Хотя за новинками, конечно, стараемся следить. Компания Star Media, не знаю насчет СНГ, но в Украине - точно, является самым большим держателем техники Fostex. Их представители приезжали к нам, предлагали ответить на вопросы о том, как пользоваться оборудованием, а наши ребята тут же ставили их в тупик, указав на какие-то «бока». Получается, что и мы таким образом участвуем в оптимизации оборудования на мировом уровне.

- Как в Украине обстоят дела со специалистами по звуку? 

- У нас больше работает опыт, чем образование. Очень часто вчерашнего студента приходится переучивать, потому что он не знают элементарного. В течение нескольких последних лет я пытаюсь это как-то изменить, говорю всем о том, что звукорежиссерам нужно преподавать ту же психологию. Это ведь не только техническая, но и творческая работа, здесь важна коммуникабельность. Наши же вузы выпускают человека-кнопку, а этого очень мало.

Конечно, в одном интервью всех особенностей профессии не раскрыть, но, надеюсь, вы нашли в нем не только интересную, но и полезную информацию. Следите за обновлениями - я обязательно продолжу знакомить вас с украинскими профессионалами «за кадром».

Фото из личного архива Егора Иродова