Украина выходит из мовы

Всю минувшую неделю мы говорили об украинском языке – говорили на разных языках, с разной целью, с разными интонациями. Языковый вопрос в Украине всегда провоцировал ожесточенные споры, но, тем не менее, оставался на периферии внимании государства, кто бы ни был у власти. Разница в том, что на этот раз люди вышли на площадь, а не ограничились призывами на обжитых форумах и гостевых, и в новомодных социальных сетях.

Совершенно бессмысленная затея – уравнять в правах русский язык с украинским, при этом путая Голиафа с Давидом. Напомню, что политическое давление на украинский язык началось давно, еще до обретения Украиной независимости. А с момента перехода страны на рельсы рыночной экономики этот процесс – выдавливание языка титульной нации – усилился.      

Для меня нет другого ответа на вопрос: хорошо это или плохо, кроме одного – это глупо. Глупо отказываться от возможности знать одним языком больше – а любой гражданин Украины знает на один язык больше любого гражданина Российской Федерации. Глупо выглядит высокопоставленный чиновник, не владеющий официальным языком государства, интересам которого он призван служить. При этом глупость чиновника особенно выразительно проявляется во время его встреч (как в Украине, так и за рубежом) с иностранными коллегами, владеющими официальным языком государства, интересам которого они служат.

Глупо вступать в конкуренцию с российскими СМИ на своей территории, подвязывая русский язык как обязательный элемент успешности издания. Глупо исполнителям популярной музыки петь свои песенки на русском языке в надежде завоевать огромный рынок бывшего СССР. Как называется самая популярная и самая оригинальная рок-группа из постсоветских стран? Правильно, «Океан Ельзи». На каком языке исполняет свои песни Святослав Вакарчук (в тех случаях, когда не поет по-английски)? Ответ верный – на украинском. Думаете, «ВIА Гра» пользовалась бы меньшим успехом, пой девчата по-украински? Скажете, они взяли публику выразительными рифмами и объемными текстами?

Я с иронией отношусь к маркетологам, а к украинским – так вообще, с ехидством. А уж какого отношения к себе заслуживают малограмотные копирайтеры рекламных агентств – даже и не знаю, что сказать. Но одно знаю точно: нет в мире ни одного государства, кроме Украины, в котором кинематограф не только не развивался бы, но и кинопрокат сознательно приносился бы в жертву другой стране – и здесь мы имеем в виду не засилье голливудской продукции, как кто-то мог бы подумать.

А теперь я приведу пример того, как можно добиваться успеха – настоящей мировой славы, работая в условиях, которые не сулят минимальной победы, а уж тем более – с крупным счетом. Это рассказ о том, как заработать $10 млн, вложив около $800 тыс., при этом будучи резидентом страны, рынок которой не способен вернуть даже половины потраченных средств. Речь пойдет о фильме румынского режиссера Кристиана Мунжу «4 месяца, 3 недели и 2 дня»,  получившего Золотую пальмовую ветвь Каннского фестиваля в 2007 году.

Один день из жизни девушки-студентки, которая взялась организовать аборт для своей подружки. Время действия – конец 1980-х, последние месяцы правления Николае Чаушеску, при которым искусственное прерывание беременности было под запретом. Место действия – провинциальный город областного значения. Нам незнакомо только уголовное преследование за аборт, все остальное считывается без заминки – такой же сиротский быт эпохи развитого социализма, такие же разбитые дороги, такие же забитые, несчастные люди. С точки зрения режиссерской профессии Кристиан Мунжу сделал фильм, который легко и просто назвать гениальным. С точки зрения обычного зрителя, который отважится видеть на экране хорошо ему известную жизнь – без лишних затей, без особой надежды – фильм бьет наповал. 

Какое отношение румынский фильм имеет к ситуации, сложившейся в Украине – сейчас поясню. Продюсеры фильма «4 месяца, 3 недели и 2 дня» прекрасно знали, что вернуть деньги можно только за счет проката за границей, но не делали его на английском языке. Во-первых, у них еще не было гарантий международного проката, во-вторых, все румынские фильмы снимаются на румынском языке, который является языком межнационального общения разве что для граждан Молдовы. Правда, одно слово на языке межнационального общения в фильме можно было услышать – zakuska, но эта сцена осталась за кадром, ее можно найти в бонусах на DVD.

Получение любым фильмом Золотой пальмовой ветви повышает его прокатный потенциал минимум на 25%, а в случае с нашим примером можно говорить о всех 100 процентах. Как результат, фильм, стоивший 600 тыс. евро (около $795 тыс.) за 4 месяца ограниченного проката только в США собрал $1 млн 198 тыс., во всем остальном мире – еще $8 млн 642 тыс. (в Румынии, где проживает 19 млн человек, фильм заработал $274 тыс., в пятимиллионной Норвегии – $145 тыс.).  В странах СНГ, включая Украину, «4 месяца, 3 недели и 2 дня» собрали чуть менее $70 тыс. – это к сведению тех, кто ратует за единый рынок с Россией в ущерб рынкам Евросоюза.

Раз уж украинский язык имеет в Украине нишевый статус, для начала ему нужно утвердиться в этом статусе, а затем, наращивая усилия, добиваясь локальных успехов, увеличивать присутствие языка – в литературе и искусстве, в кино и на ТВ, в интернете и СМИ, на кухнях и площадях. Но для этого недостаточно разговоров и законопроектов, для расширения зоны распространения языка нужны яркие победы. Язык – он не только до Киева доведет.