Главред Esquire Алексей Тарасов: "У меня нет жены. Я ем яичницу и хлопья из пачки с уткой"

Следующий номер украинского Esquire будет юбилейным – ровно год назад журнал появился в нашей стране. Я отправилась к главному редактору издания, который рассказал мне множество интересных историй, произошедших с ним  за этот год. Разговор состоялся в офисе Sanoma Media на Воровского, где расположились редакции издательского дома.

Алексей встретил меня с улыбкой, но выглядел он уставшим – на днях закончили подготовку нового номера (того самого с Зеленским и Мусей за одним столом).

- Как вам удалось вытащить Зеленского и Найема на разговор?

- С Мустафой мы дружим. Однажды мне в голову пришла такая идея, мы позвонили Найему, а он сказал: «Да, давайте». Потом мы долго связывались с Зеленским и наконец встретились у него в офисе. Мустафа сразу сказал, что это интересно – ему слегка поднадоела политика. А для нас это хорошо тем, что есть информационный повод. Они замечательно поговорили, Зеленский, правда, был слегка насторожен и какое-то время защищался: каждый вопрос казался ему наездом. Но в итоге мы все посмеялись. Как оказалось, Мустафа не обижался, он сказал: «Понятно, что мне была неприятна  сама эта история. Но вы шутите – вот и шутите, делайте, что хотите». Это прямая цитата из интервью.

- Поговорим о вас. О чем вы писали до работы в Esquire?

- Работал кинокритиком в журнале «Афиша», потом вел колонку о кино в «Корреспонденте», которая называлась «Кино с Алексеем Тарасовым» (это не моя идея). Сам я из Днепропетровска, учился на журфаке ДНУ. На первом курсе главный редактор газеты «Бизнес-время» предложил мне контракт на три года - это очень смешная история. Никакой контракт я, естественно, не подписывал, но в итоге работал где-то год редактором разделов «Общество» и «Культура». Еще писал в газету «Комсомольская правда», кстати, делал для них интервью с Зеленским. Это был 2002 год, я садился на маршрутку и ехал в Кривой Рог к тогда еще КВНщику Володе Зеленскому. Мы все время говорили о том, что с его талантами нужно выходить за пределы КВН. После Днепропетровска я переехал в Киев, купил здесь квартиру и стал работать в «Афише» - меня позвала знакомая. На тот момент мне было 19-20 лет. 

- Как вы готовились к тому, что станете редактором Esquire? О чем думали?

- Никак. Я узнал о том, что журнал здесь открывается, но ничего особенного по этому поводу не делал. Это работа, которую я всегда хотел. Понятно, были какие-то панические истории, мысли: «А что же я буду делать? А кто же будет там работать?» Но я такой человек…У меня нет сердца. Я спокойно на все реагировал, систематически искал каких-то людей, проводил собеседования в стиле «Крокодил Гена ищет друзей». На тот момент у меня не было офиса здесь в «Саноме», поэтому я встречался с претендентами в миллионах кафе на Богдана Хмельницкого.

- Были люди, которых приходилось уговаривать пойти к вам?

- Нет, с Esquire вообще такого нет. Как правило, все хотят с тобой сотрудничать, правда, не всегда конструктивно. Нам по-прежнему пишут потенциальные авторы: «Вот, посмотрите наши статьи, мы хотим для вас писать». И всем я отвечаю одно и то же: «Пожалуйста, пришлите 3-4 темы, которые подойдут Esquire». 99% соискателей и потенциальных авторов на этом этапе исчезают.

- Что вы читаете?

- Прямо вчера я читал «NW» Зэди Смит. Плюс, дома лежит книга Кормака Маккарти. А предпочтения у меня банальные – Сэлинджер.

- Журналы?

- Я очень люблю Time, Vanity Fair. Естественно, я покупаю New Yorker, если он есть в дьюти фри. В Украине слежу за тем, что делает Forbes, «Корреспондент». Также нам приходят все версии Esquire от Hearst - включая журналы из Малайзии и Индонезии. Мы бы с удовольствием от них отписались, потому что за это нужно платить. К тому же, например, в 400-страничном корейском номере мы не понимаем ни слова.

- Чей автограф вы бы повесили на стенку?

- Вообще я не сентиментальный человек и вряд ли поставлю в рамку чей-то росчерк. Хотя, помню, как на фестивале в Венеции Челентано презентовал обновленную версию своего «Юппи Ду», и я сбежал с какого-то важного фильма, чтоб пойти на его пресс-конференцию. Там можно было взять автограф. Это смешная история: у меня была бумажка, сложенная в 8 раз, которую я протянул Челентано. У меня из рук ее взял на тот момент президент фестиваля Марко Мюллер, и положил ее перед актером. Все остальные бумажки Челентано клал сверху, а на моей так и не расписался. Но он крутой.

- Вам не хочется какого-то драйва в журнале? 

- Эпатировать просто ради эпатажа – нет, я не вижу в этом смысла. Это разделяет аудиторию, отпугивает ее. Я за умные шутки. Большинство мужских журналов относятся к своему читателю как к ребенку, которого нужно развлекать: анекдотики, телочки. Мы относимся к своему читателю как к взрослому человеку. Сейчас у нас фешн-стори с пожилыми мужчинами, которые позируют голыми в Академии художеств...  Зеленский и Найем – в этом тоже есть драйв.

- Филипп Бахтин после нескольких лет на посту главреда ушел строить лагерь. Как вы считаете, что может заставить человека, который является редактором журнала с таким именем, бросить все и уйти?

- Он устал - люди перегорают. Это все равно превращается, наверное, в рутину. Просто надоело. 

- Что вы думаете о современной украинской литературе?

- Я люблю Жадана, поэтому он наш постоянный колумнист. Мельком видел последнюю книгу Костенко. Мустафа предложил сделать с Линой Васильевной интервью, но она такой закрытый человек. Он звонил ей, попадал на какой-то автоответчик. В итоге мы пришли к выводу, что Esquire не настолько заинтересован в этом, чтоб ломать стены. Очень люблю Андруховича. Он немного сошел с ума с прошлогодней историей «Не кохайтеся з москалями», но это не уменьшает его талант писателя. В журнал Андруховича мы не приглашали: я слабо представляю его здесь. Мы не хотим проституировать колонки, у нас есть один колумнист – вот он один.

- Вы следуете модным указаниям, которые дает Esquire? Что на вас сейчас?

- Ничего особенного. Штаны H&M, пиджак Martin Margiela для H&M. По-моему, самая дорогая здесь рубашка, и то я купил ее в Вене со скидкой. Часы приобрел за сто долларов в 16 лет. Это «Ориент», внимание. (смеется) Они в темноте светятся зелененьким. Насчет моды: я считаю, что костюмы – это круто, хорошо одеваться – это круто. Но тут же проблема еще в том, что наши магазины не очень много мужской одежды привозят. Это реальная проблема. Вещи украинских дизайнеров не ношу. Да и вообще, я одеваюсь в майки и джинсы!

- Какая самая дорогая вещь в вашем гардеробе?

- У меня есть черный костюм Dries van Noten. Сколько он стоит – не помню, может, 1200-1500 фунтов.

- Вы каждый день приходите в редакцию?

- Раньше так и было. Теперь мы наконец-то спланировали свое время и можем отдыхать в субботу и воскресенье. Кроме недели перед дедлайном.

- Что вам готовит на завтрак жена?

- У меня нет жены. Я ем яичницу, долгое время ел хлопья с молоком, такие, знаете, в красном пакете, на нем еще утка нарисована. В какой-то момент я понял, что ем их на завтрак, обед и ужин, и перестал это делать.

- За время работы в журнале вам угрожали?

- Нет. Но недавно мы делали материал про днепропетровских террористов с фотографиями людей, которые пострадали от взрывов. После выхода номера мама одной из жертв написала нам письмо от руки, типа, зачем вы мою дочь сфотографировали. Но мы имели на это право, потому что девушка уже совершеннолетняя, она согласилась на постановочное фото.

- Кто пишет для журнала чаще – женщины или мужчины?

- Мужчины, и я в этом плане даже шовинист. Как показала практика, 70% текстов, которые мы заказывали девушкам, получались непригодными для публикации.

- Тяжело быть редактором Esquire?

- Это тяжелая приятная работа.

- Поговорим о журнале. По вашим словам, в первом номере было 80% украинского контента. Какое сейчас соотношение собственно украинского и заимствованного?

- Приблизительно такое же. Мы бы с удовольствием брали больше материалов других изданий, если бы они были более релевантными.

- Чем вы руководствуетесь в выборе второй обложки?

- Это все, что не может попасть на первую. Вообще, вторая обложка – это наша идея. Лягушонок Кермит, например, должен был попасть на первую обложку первого номера. Я купил, собственно, Кермита, и ходил с ним в Нью-Йорке на встречи – с главным редактором американского Esquire, с руководством Hearst. Все, наверное, думали, что это какой-то сумасшедший. Я правда люблю Кермита. Говорят, в новом фильме Маппетов они с Мисс Пигги снова поженятся.

- Расскажите смешную историю, связанную с материалом.

- Из последнего смешного: захотели мы поговорить с Жванецким, который, как известно, никому не дает интервью. Тогда мы предложили ему проект «Люди года»: мол, пожалуйста, наш фотограф из Нью-Йорка приедет в Днепропетровск (Жванецкий там был на гастролях). Я решил тоже поехать – на всякий случай, вдруг он согласится поговорить, пока его будут фотографировать. Что-то нифига не смешная история. В общем, все получилось, более того - Жванецкому так понравилось интервью, что он лично звонил мне раза три и говорил: «Мне так понравились мои собственные мысли, что давайте вы поскорее это пришлете». И вот ночью с субботы на воскресенье я сам сидел, расшифровывал и отправлял все это Жванецкому, потому что ему понравились его мысли. Еще была история про Дастина Хоффмана, который вдруг сам начал говорить о Киеве, о том, как он любит борщ и селедку. Кстати, я должен похвастаться. Так почти никогда не бывает, но Esquire в Великобритании перепечатал наше интервью с Дастином Хоффман. А они даже американские материалы редко берут.

- Для первого номера писал мэр Лондона. Не думали пригласить в качестве автора Леонида Черновецкого?

- Ой, давно хотим сделать профайл Черновецкого. Он очень фактурный персонаж. Мы нашли ресторан в Израиле, где он обедает, там официанткой работает бывшая журналистка, и мы предложили ей этим делом заняться. Пока безуспешно.

- Существует ли практика лоббирования каких-нибудь материалов в выпуске? В журнале очень много текстов о кино, например, в последнем номере – большой кусок сценария «Джанго освобожденный».

- Это неправда, у нас было два текста о кино за все время. Насчет «Джанго» - мы напечатали самые смешные моменты из сценария, это 14 страниц текста в рубрике «Чтение». Тарантино пишет таким образом, что это вполне себе роман, это интересней читать, чем смотреть. А интервью с актерами есть везде. То, что журнал про кино, - вообще неправда.

- Вам ни разу не говорили, что вы превратили Esquire в журнал о кино?

- Нет, никогда. Мы даже специально соблюдаем баланс в «Правилах жизни», чтоб было поменьше актеров. С другой стороны, скажите, кто может быть на обложке? Актер, музыкант, писатель, политик. Хотите вы или нет, актеры – это поп-культура, это как раз то, чем все интересуются.

- Василиса Фролова после презентации первого номера сказала следующее: «Я давно ждала украинский Esquire, я очень рада, что на пост главного редактора утвердили Лешу Тарасова. Но мне не хватает ненависти! Политический контент меня совершенно не удовлетворил». Эти слова показательны, вы действительно очень мягко пишете о политике.

- Мы с Васей уже обсудили это. Я сказал: «Боже, Вася, тебе не хватает ненависти? Ты же работаешь в телеке!». Если серьезно, в отличие от российской версии, мы не ставим себе цель разговаривать лозунгами – я не вижу в этом смысла. Мы рассчитываем на взрослую аудиторию, которая ждет взвешенных материалов. Например, мы видим тенденцию, что есть некий украинский национализм, и просим корреспондента «Коммерсантъ» Артема Скоропадского, хорошо разбирающегося в этой теме, поговорить с тремя самыми радикальными украинскими националистами, которые поджигают офис «Партии регионов» и отбивают нос Ленину. Или же нам интересна история доктора Пи: мы делаем очень длинное, дорогостоящее расследование, разговариваем не с доктором Пи, а с журналисткой, которая, собственно, посадила его за решетку – Светланой Мартынец. Понимаете, в Esquire должна быть некая ирония, некая отстраненность. После истории с Ландыком, мы взяли в рубрику «Красивая женщина рассказывает анекдот» Марию Коршунову, которую он избил. Вот так для нас интереснее и важнее.

- Я знаю, что вам нравится «эсквайровская» концепция 60-х годов, когда именно писатели делали работу репортеров. Удалось воплотить ее в жизнь?

- У нас был очень хороший материал – «Михаил Елизаров разговаривает с Ренатой Литвиновой». Он получился странным, потому что Рената Муратовна специфическая девушка. Жадан делал для нас текст, он разговаривал с фотографом Борисом Михайловым. Мы пробовали с писателями больше, но эти тексты никуда не пошли.

- Зачем вы переводите Жадана?

- Потому что я не верю в двуязычные журналы. А Жадан ничего против не имеет, более того, он сам вычитывает свой русский текст, который, кстати, переводит его же издатель.

- Как Sanoma Media Ukraine оценивала перспективы журнала в Украине? Вы оправдали надежды?

- Да, все хорошо, мы превышаем ожидания по рекламным показателям в несколько раз. Бюджет вырос, реклама стала дороже, по продажам все хорошо. Журнал с первого номера начал приносить больше денег, чем мы ожидали.

- Дорого ли обходятся съемки?

- По украинским меркам – да, по мировым – нет. Самая дорогая наша съемка – это когда мы переодевали сталеваров на заводе. Нам предложили сделать фотосессию на заводе Пинчука в Днепропетровске. Было весело - куча людей, сумасшедший продакшн, мы везли туда Prada и Yves Saint Laurent, чтоб одеть сталеваров. Но в результате получилось хорошо. Все это мы сделали за свои деньги, со стороны Пинчука было только разрешение попасть на завод.

- Кто конкуренты журнала? 

- Мы каким-то непонятным образом конкурируем с журналом Forbes. Ничего подобного ни в одной стране я не знаю, но так получилось, что аудитория украинских Forbes и Esquire - это одни и те же люди. Естественно, мы делим рекламный пирог с другими мужскими журналами, но так, чтоб мы пересекались по аудитории – больше ни с кем.

- Как вы вмешиваетесь в работу дизайнеров?

- В работу дизайнеров я бы с удовольствием вмешивался меньше. Их вообще сложно найти в Украине. Сейчас вот у нас поменялся арт-директор. Журнал Vogue со своим большим стартовым бюджетом не нашел ничего лучше, чем переманить нашего директора. Но я им искренне благодарен, потому что не знал, как от него избавиться. Это хороший дизайнер, но наступил тот момент, когда ему было нечего дать журналу. Сейчас у нас арт-директор Миша Пихота. Я работал с ним в журнале «Афиша», и это был самый прогрессивный дизайнер в этом издании.

- Будет ли онлайн-версия журнала? 

- Для создания сайта пока нет необходимости. Это смешно, это глупо, но интернет пока не зарабатывает денег.

- Юлия Стефанишина, генеральный директор Sanoma Media Ukraine, довольна вашей работой за год?

- Мне кажется, да. Юлия Стефанишина – это человек, который говорит прямо, если ей что-то не нравится. Сейчас все хорошо: нам есть, что улучшать, куда стремиться, но, насколько я знаю, она всем довольна.

- Еще до того как вас утвердили на должность редактора, Вова Петров в Фейсбуке достаточно резко высказался о том, что Esquire Украина обречен на провал, так как у нас нет достойных персонажей, достойной публики и профессионалов, которые могли бы его делать качественно. Он написал, что отказался от поста редактора, потому что, цитирую, "Первый главред Эсквайр-Украина останется неудачником на всю жизнь. А я удачник". Прокомментируйте.

- Ему не предлагали, насколько я знаю. Человек решил повеселиться, это смешно. Был такой период, когда редактора еще не назначили, – тогда все что-то говорили. Стоит, наверное, у него спросить, что он думает о сегодняшнем Esquire. А украинских персонажей действительно мало, но они есть. Esquire Украина – это не безнадежная история. Будь она безнадежной, я бы тоже здесь не сидел – я не берусь за безнадежные вещи.

- За этот год вы ни разу не пожалели, что стали редактором украинского Esquire?

- Нет. 

- Как изменилась ваша команда за год?

- У нас поменялось три человека из восьми – был арт-директор Ярослав Зайчук, а стал Михаил Пихота, вместо фешн-редактора Маши Хализевой теперь Таня Кремень. И у нас поменялся редактор – был Игорь Панасов, а стала Ярослава Артюшенко.

- В одном из интервью на вопрос о скандале с русскоязычием  журнала вы ответили: "Хорошо ,что возникла эта "громада", которая жаждет видеть журнал на украинском языке. Но проблема еще и в том, что наши журналисты, которые хорошо и красиво пишут на русском языке, не могут так же на украинском. Как только мы их обучим, мы вернемся к вопросу языка, на котором выходит в Украине Esquire". Обучили? Вернулись?

- Специально мы этим не занимались. Но сейчас "Санома" запускает National Geographic на украинском языке. Это как раз и будет вариант, чтоб понять.

- Чтоб успокоить читателей, жаждущих украиноязычных материалов, расскажите стих на украинском.

- Я не так хорошо владею украинским языком. «Як умру, то поховайте мене на могилі. Серед степу великого, на вкраїні милій». Shame on me, но я не знаю.

- Расскажите о франшизных ограничениях.

- Франшизные ограничения есть. С первыми номерами американцы хотят видеть план выпуска, страницы с дизайном, что-то еще. Но когда они лучше узнают редактора и начинают ему доверять – контроль становится все меньше. Для американцев главное деньги, это нормально. Бизнес есть бизнес. Помню, мы отправляли сверстанные страницы в Нью-Йорк, и получали комментарии вроде: «У вас здесь внизу страницы слишком зажат текст вот этой линеечкой. Может, вы ее опустите»? Нужно понимать, что корпорация – это эсквайр-мама или эсквайр-папа, и все дети на них похожи. Но если ребенок не хочет походить на родителей, но при этом добивается какого-то успеха, - они мудро на это смотрят и разрешают ребенку продолжать в том же духе.

- Какие проблемы есть у журнала?

- Есть немного проблем с дизайном. Кроме того, хочется, чтоб был постоянный пул авторов, в которых я был бы уверен.

- Закончить интервью хочется несерьезными вопросами. Есть люди, которые говорят «эксквайр». Что вы можете им сказать? 

- Это, в том числе, и наша работа – донести до потенциального читателя, как это произносится. Я слышал еще «эксквире». В Испании делали специальную кампанию, чтоб объяснить, как правильно произносится название журнала. Но, на самом деле, это такая снобская штука… 

- Как вы думаете, в Верховной Раде читают Esquire?

- Они могут читать рубрику «Политика» - у нас есть специальный человек, который по-настоящему ходит в ВР, подслушивает и записывает их разговоры. Это они могут читать. Что еще – я не знаю. Они вообще читают?

...

Фото Иванны Зубович