Аргумент Доманского: «Ткаченко меня не удовлетворил»

Если перелетные птицы в большинстве своем руководствуются хрен знает чем, то в миграциях украинских телеведущих всегда есть железный резон. Еще перед Новым годом, узнав о неожиданном решении Андрея Доманского перелететь с «1+1» на «Интер», я настроилась на разговор о статистике, форматах и бюджетах. Но... «Я человек, который верит в знаки, - объяснил мне Андрей, и привык прислушиваться к иррациональному». Так вот - о той самой иррациональной искре, которая и делает Андрея одной из самых ярких личностей на нашем ТВ. Ну, и совсем чуть-чуть - о приземленном и реальном.

- Давайте начнем с животрепещущего - обсудим ваш переход с Плюсов на «Интер» в конце прошлого года.

- Да, для меня год, по сути, начался еще в конце 2013-го, когда я упал с семиметровой высоты, полностью одетый, вместе с Вовой Зеленским в бассейн на проекте «Вышка». Этот день стал последним для меня на «1+1» в качестве ведущего. Я подумал, что это очень хорошая метафора для финала года. Надо что-то загадывать, писать на бумажках желания, сжигать их и топить пепел в бокале шампанского. Это было в конце ноября, но я работал на опережение. Падение в воду показалось мне плохим символом.

У кого спросить, как мне быть дальше? Баба Ванга умерла, общественному мнению я не верю – сам работаю в СМИ, знаю, как оно формируется. Единственным специалистом, с которым я мог проконсультироваться, оставался Александр Ткаченко. Я пришел к генеральному менеджеру – а на тот момент у меня уже были предложения со стороны других специалистов, которые видели мое будущее несколько иначе, не в структуре Плюсов – и спросил, что мне делать дальше. И ответа, который бы меня удовлетворил, я от Ткаченко не получил. Был разговор о четвертом «Голосе» и, по сути, все. Взвесив сухой остаток - и то, что со мной уже произошло на канале, и перспективы - я принял альтернативное предложение канала «Интер». Где мы очень быстро оформили все необходимые бумаги, поскольку контракт с Плюсами как раз закончился. Никаких юридических казусов.

- То есть, кроме «Голоса страны» канал ничего вам не предлагал?

- Конкретно – нет. Это меня и смутило. На тот момент в холдинге еще не было проблем с финансированием, да и страну не штормило. Мне не нужно было корректировать свою позицию на внешние обстоятельства. Тогда проблемы глобального масштаба были не так актуальны. А я привык к конкретике – я отец пятерых детей, у меня мать в Одессе, мне нужно предельно четко понимать, что со мной происходит материально. К тому же меня не устраивало то, как меня видит Александр Ткаченко в профессиональном плане, по отношению к моему собственному видению меня. Мы несколько расходились в этом.

Я не люблю и не хочу работать в массовке. Если привести музыкальную аналогию, то я – автор-исполнитель. Плохой, хороший – неважно. Я прихожу с собственной шестиструнной и ваяю что-то свое про «изгиб гитары желтой». А на канале «1+1» меня использовали в качестве конферансье, вместо выраженного авторского начала. Меня это немного угнетало. Зачем заключать со мной контракт на такие огромные деньги, и при этом превращать мою зарплату – за работу – в жалование. Тот объем и качество работы, которые мне предлагались, меня расстраивали. Я думал, что ситуация будет меняться, и деликатно давал понять начальству, что это не есть хорошо, что не надо стрелять по воробьям из пушки. Но или голос мой был тих, или кто-то пел громче – я не был услышан.

- А почему именно «Интер»?

- На тот момент это был импульс. Если бы не поступило от них предложение, я бы ходил мнительный и тихо страдал, молча в тряпочку. Продолжал бы работу над четвертым сезоном «Голоса страны» - знакомился с новой командой, идеями. Я же не мог уйти в никуда и стать содержанкой мужского рода в собственной семье. Но когда появилась альтернатива, я воспринял ее как новый шанс.

«Интер» сформулировал очень конкретное предложение. И благодаря тому, что они сформулировали его буквально одной строкой – предложение меня сразу купило. Есть развлекательный сегмент, который на канале никем не был закрыт. Это то, что я люблю и умею делать, и, исходя из телевизионных планов «Интера», мне предстояло много интересной работы. Речь шла о трех крупных телешоу и нескольких менее затратных. Это вернуло меня в работу так, как я привык работать.

Если вы помните, у меня был период сотрудничества с «Новым каналом», когда у меня было очень много работы. Не очень много денег, правда. Следующим был период работы с Плюсами, где было все в порядке с деньгами, но объемы работы были плачевны. Надеюсь, что с «Интером» я найду баланс между первым и вторым.

- Нишу между умными и красивыми?

- У меня никогда не было такой проблемы, я - то исключение, которое и там, и там (смеется).

- Крупные проекты на «Интере» - это, в частности, «Ментор»?

- Да, речь шла именно о «Менторе».

- И почему его решили отложить?

- Он очень затратный. Ну, и сейчас не до плясок. По состоянию на сегодня, насколько мне известно, проект готовится на осенний сезон. В этом сезоне я работаю над «Соседом на обед» и «Осторожно) Дети».

- Это формат Big Star’s Little Star. Как я поняла, суть его - засмущать селебрити тем, что о них расскажут их дети... непростой труд.

- Еще во времена СССР, когда существовала жесткая привязка к тарифной сетке, съемки с животными и детьми оплачивались по максимальному тарифу. И понять это можно, только поработав с детворой. Дети – это стихия, маленькие тайфуны и цунами. К каждому, конечно, можно найти ключ. Но во-первых, ты лишен родительского права в случае чего прикрикнуть. У британского ведущего Стивена Малхерна был 15-летний опыт работы в детских программах.

- Вы полагаетесь на опыт, приобретенный в «Голос.Дети»?

- Ну, извините, у меня за спиной опыт воспитания собственных пятерых детей. Некоторые ставят опыты на кошках, а я вот на своих детях тренируюсь вести детские программы. Есть универсальные рецепты, на самом деле, и на 90% я могу найти подход к ребенку. Есть, конечно, еще 10%, которые мне с моим уровнем зрелости и развития пока недоступны.

Дети – они очень разные. Возрастной ценз у нас – от 4 до 9 лет. Это разные вселенные. Дети в 4-5 – а с ними, по секрету скажу, интереснее всего – не кокетничают, не пытаются хитрить, и они очень правдивы. Если ты им неприятен – это сразу ясно. Дети постарше понимают, что они – сыновья и дочери знаменитых родителей, это работа, им нужно соответствовать. В их представлении это часто значит, что нужно пытаться копировать своих родителей для этих странных дядь и теть с камерами.

- Вы как-то пытаетесь избавить их от этого жеманства?

- Да никак. Это само по себе сразу видно.

- И что самое интересное дети уже успели разболтать про своих звездных родителей?

- У нас программа не посвящена проветриванию грязного белья. Мы - не телевизионный таблоид. Просто она показывает очень смешным образом, насколько хорошо родители знают своих детей. А знать их очень хорошо, кстати, невозможно. Они растут у тебя дома, ты для них – ролевая модель, но они все равно никогда на тебя не похожи. Каждый ребенок полностью индивидуален, и не так, как нам стереотипно кажется. Я вас уверяю, поставить перед вами двух мальчиков, вы в жизни не догадаетесь, какой из них – сын Потапа.

- С кем работать сложнее?

- Сложно только из-за издержек телевизионного производства. Постоянно все бегом, всегда нужно снять максимально много, вложившись в минимум времени. Иногда мы снимаем третью программу подряд, съемки заканчиваются ближе к 11 вечера, а на площадке 4-летний ребенок, которому хочется только есть, в туалет, домой и спать. И это понятно. А если родители начинают объяснять, что «мы на работе», ребенок резонно вдруг заявляет: «Окей, где деньги?».

- «Сосед на обед» - очень необычный для Андрея Доманского формат...

- Вообще непривычный. Когда мне изначально предложили «Сосед на обед», я сразу сказал «нет». Ну где я, и где кулинария? Но когда я посмотрел шоу – работа ведущего там вполне привычная. Бегает, модерирует, пытается быть то смешным, то серьезным. Все, что я делаю. Нужно организовать обе семьи, соседское жюри, сделать всем приятно, а кулинарной частью заведуют другие. Есть два отличных повара – которые, кстати, оба из Одессы. Андрей Дромов – единственный шеф в Украине, у которого ресницы длиннее, чем прическа, коренной одессит. А Оля - из Донецка, но давно работает завпроизводством в сети «Компот» моего любимого ресторатора Савелия Либкина. И может считаться одесситкой. На «Интере» в утреннем слоте в воскресенье перед нами идет «Орел и решка», которые тоже ведут два одессита – Регина Тодоренко и Коля Серга. И потом выстреливают три одессита – Доманский, Дромов и Мостовенко. Это славно, как мне кажется.

Главное в «Соседе на обед», что вся кулинарная составляющая лежит на шефах, и мне не приходится умничать и делать вид, что я знаю, чем отличаются корнишоны от каперсов. Если я что-то знаю, я с удовольствием блесну своими познаниями, и иногда это даже остается в финальном монтаже. А когда не знаю, мне не зазорно спросить, и это тоже можно вставить в монтаж.

- Выходит, работать на кулинарном проекте оказалось комфортно?

- Очень. Единственная проблема – к тому моменту, когда обед уже на столе, съемочная группа и я обычно уже пообедали бутербродами. И это жуткий диссонанс, когда ты втоптал бездушный и банальный бутерброд, а перед тобой вкусная и интересная еда… В остальном, мне насколько хорошо и комфортно на съемках не было со времен «Свадьбы за 48 часов». Мы проводим день на свежем воздухе, в компании отличных людей, которые не пытаются вылить друг на друга ушат грязи, которые занимаются нужным и полезным искусством приготовления еды.

- Развлекательный сегмент сейчас в загоне. На себе прочувствовали?

- Ну, «Ментор» перенесли. Что касается съемочного графика, первый эпизод «Соседа на обед» мы выезжали снимать, когда страну трясло и лихорадило. Мы объезжали баррикады, чтобы выехать в область. Каждый день приходила информация о пропавших людях, об убитых. Найти в себе твердую почву среди этой трясины пессимизма и отчаяния - сложно. Нельзя делать кулинарную программу, когда внутри так плохо, и непросто заглушить этот диссонанс. Мы со съемочной группой в технические и обеденные перерывы все садились за телевизор и обсуждали, что и как.

- Не пробовали вас перебросить в информационный проект?

- Сидеть со скучным лицом и бубнеть – это не мое. Признаюсь, несколько раз пробовался в аналитику. У меня все на лице написано – когда мне становится скучно, я не могу произносить пафосные речи. И понимая, что это куриная жопа, прикрытая перьями, цитируя Фаину Раневскую, я не могу делать вид, что это не куриная жопа. Я мог бы разве что попробовать себя в инфотейнменте, это было бы интересно. Да и сейчас это то, что действительно волнует зрителя – не то, кто будет петь тебе по радио, а сможешь ли ты накормить детей, и в какой стране завтра проснешься.  

- Программы, которые сейчас ведете на «Интере», в сумме удовлетворяют вас в творческом плане больше, чем «Голос»?

- Конечно! «Голос страны» - это прекрасный формат для всех, кроме ведущего. Всю музыку там заказывают тренеры и участники. Это просто не моя чашка чая, не программа для ведущего. За три сезона я сказал все, что хотел сказать в «Голосе», и самоповторяться не хотелось. До этого мне было комфортно в этом шоу потому, что коллектив – который, кстати, перешел на «Интер» полностью и будет делать «Ментор» - это плотно сбитая команда. Я очень люблю музыку, и мне нравится, как играют ребята, как поют участники, как, тренеры репетируют с бэндом. В этом я ловил свой кайф. Но, если смотреть профессионально, – это не лучшая точка для приложения именно моих усилий.

- Новый сезон смотрите?

- У меня в воскресенье обычно запланирован большой блок аквариумных работ, и, естественно, включен звук, так что я смотрю спиной. Если я слышу очень красивый голос, или какую-то песню, необычную для формата – я отвлекаюсь от чистки фильтров и смотрю номер.

В остальном ничего прокомментировать не могу – я не вижу всей драматургии эпизода и сезона, я смотрю в основном музыкальную часть. Есть еще составляющая шоу, которая мне - как зрителю и как личности - всегда была, мягко говоря, не очень интересна. Все это «мне в детстве собака откусила ногу, и из-за этого меня бросила мама, и теперь мы живем в палатке в лесу, но на одной ноге я нашел в себе силы…» Вот к этим историям я, признаюсь, несколько равнодушен. Мне интересен сам номер – как человек поет, и насколько он синергичен с музыкантами. А поток талантливых участников не иссякнет никогда. Вспомните, в какой стране мы живем – у нас коты на огородах поют лучше, чем Каррерас и Доминго.

- Что, кроме «Ментора», обсуждается для вас на «Интере»?

- Честно говоря, что обсуждается – не знаю. Я не вхожу в Творческий совет, который сейчас планирует телевизионный сезон. Да и в целом, планирование – это из разряда коммерческой тайны. Но могу сказать, что «Осторожно) Дети» на момент моего прихода не обсуждался даже. Большие игроки медийного рынка перекраивают свое программирование на ходу, ориентируясь на ситуацию в стране. Все пытаются вписаться в новую реальность. Телепрограмма сейчас буквально на коленке перерезывается и переклеивается, и потенциал для переформатирования сейчас очень большой.

При этом я точно знаю, в чем я хорош, и что – не мое. Я никогда не буду вести что-то, в чем я не разбираюсь – кроме, конечно, формата, где это – фишка и драматургическая пружина проекта. Естественно, моя мечта и даже осязаемый план - вести пятничное или субботнее вечернее шоу как Дэвид Леттерман. Это вершина реализации, там ты можешь орлом парить, шмелем опылять… А если еще и живой бэнд, особенно такой, как «Бетховен» - мы с ними не просто вместе работали, мы с ними смотрим на жизнь одинаково. Общение с ними было для меня одним из основных стимулов приходить на работу.

- Такое шоу у нас в Украине пока не получилось реализовать.

- Попыток было множество, но вот удачных... У каких-то моих коллег были хорошие находки, но все остальное провисало, у других коллег тоже получалось что-то одно, но провальным было другое. Сколько таких пилотов дальше стола менеджера не пошло... Очень хочу, чтобы судьба свела Андрея Доманского, какого-то отличного главного редактора и одаренного сценариста. А остальное и не нужно. Снимать в Украине умеют на отлично, свет, звук, сцена – все это на высшем уровне. А редактура и сценарии пока страдают.

- Вы думаете, что на «Интере» нашли дом для такого шоу?

- Я на это надеюсь. Любой менеджер любого канала мечтает заполучить себе такое шоу. Качественное Friday или Saturday Late Night Show – это и имиджевый, престижный продукт, и при этом рейтинговый. Иметь такое в эфире – мечта любого канала. Но увы, пока это не работает. Связку редактора-сценариста-ведущего, которая бы работала, пока не нашли.

- На Плюсах вы вели вечерний прайм. Сейчас на «Интере» заняты в воскресенье утром. Не возникло ли диссонанса?

- Ни капли. Во-первых, бороться надо за каждый слот, выцарапывать его у конкурентов зубами и когтями. Естественно, вечерний для рекламодателя и ценнее, и дороже. Но имя каналу делает не один только выходной прайм. Во-вторых, лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Лучше работать в менее престижном слоте, и получать от этого кайф, чем быть номинально в самом праймовом прайме, и при этом быть на экране меньше 1% от всего эфира.

- А рейтингами довольны?

- Они у нас растут, и будут расти впредь, поверьте моему слову. Но у меня скромные потребности – я хочу получать удовольствие от работы. Я не хочу приходить домой и ныть близким, что мне скучно, и я впадаю в депрессию. Чтобы радовать людей в эфире, нужно радоваться самому. Я хочу принимать вызовы, бороться со своими неумениями и при этом получать удовольствие от того, насколько классно именно у тебя получается что-то, что ты умеешь.

За полями разговора мы успели обсудить с Андреем: драки в Верховной Раде, кто заменит Дэвида Леттермана, куда катится человечество, Украина и мир... А пока, потенциальные продюсеры, сценаристы и редакторы «Субботнего вечера с Доманским», знайте: ваш Леттерман, Колберт и Джей Лено тоже вас ищет. А зритель ждет, когда вы наконец-то встретитесь.

Фото Иванны Зубович