Олег Боднарчук о новом «Голосе», работе в американских «Талантах» и о том, что общего у Вакарчука с Пугачевой

Судя по всему, работой команды Виктории Лезиной-Масляной над шоу «Голос. Перезагрузка» руководство Плюсов осталось довольно. Поэтому на сей раз творческой группе достался не только «Голос», но и «Голос. Дети». Забота о последнем практически полностью легла на плечи креативного продюсера Олега Боднарчука. Ну и разве не могла я не порасспрашивать его о подробностях? А услышала в результате еще и массу интересностей. 

– Олег, начнем с того, что в этом году вы занялись не только взрослым, но и детским «Голосом».

– Честно говоря, сперва я к этому предложению отнесся скептически. Я интересовался детскими форматами: пожалуй, из всех успех имел только «Самый умный» – остальные попытки провалились.

– Но ведь прошлый «Голос. Дети», в принципе, неплохо пошел?

– Поначалу да. Но после первого же эпизода показатели стали потихоньку падать. Мы, кстати, попытались разобраться, почему так произошло – отсмотрели проект, сделали выводы и постарались учесть их в этом сезоне.

Так вот. Когда еще на этапе кастингов ко мне пришла наша главный сценарист Оксана Лисненко с историями заинтересовавших нас детей, у меня уже не было сомнений, нужен ли этот проект. Эти истории просто поражают! Я сразу решил, что, несмотря на все форматные условия, в «Голос.Дети» должна появиться социальная составляющая. Думаю, для многих станет настоящим открытием  то, как сейчас живут дети в Украине.

– А вас не смущает, что многие талант-шоу упрекают как раз в паразитировании на «социальной составляющей»?

– Согласен. Но это все же больше касается взрослых шоу: «Я посвящаю эту песню своему бывшему любимому…» – и т.д. А у нас – абсолютно другой пласт, до этих пор не затронутый. Я даже не подозревал, что сейчас такое количество детей живет без родителей! Те часто вынуждены зарабатывать за границей, и у нас растет целое поколение «бабушкиных детей». Бабушки прививают им свои вкусы, в том числе и музыкальные… И это еще самая безобидная проблема из тех, на которые мы могли обратить внимание.

Если же рассказать о каждом из участников, у нас появится целая картина того, как растут дети в Украине. Момент это не то, чтобы трагедийный, но достаточно драматичный. Дети уже в 7-8 лет вынуждены становиться взрослыми, как-то заботиться о себе... И вот что заставляет ребенка, живущего в глухом селе, два раза в неделю садиться в автобус и ехать за 100 км на занятия по фортепиано? Мы это исследуем.

«Мы хотим рассказать о том, как растут дети в Украине»

– Вернемся к падению рейтингов первого «Голоса. Дети».

– Как по мне, основная интрига прошлого сезона строилась на личной неприязни двух певиц-тренеров, и этот конфликт местами был деструктивен. Он стал носить уже не творческий характер. Думаю, ту из артисток, которая больше поддалась влиянию продюсеров, удалось так накрутить, что она стала пружиной в этом конфликте. Но поскольку вторая сторона отгородилась бетонной стеной, то происходило просто метание бисера о стену – поэтому задумка не сработала.

Наверное, когда этот конфликт заявили в первой программе, он был интересен.  Но дальше развития не получил. Да и кастинг, думаю, был слабоват. Мы обратили на это внимание. Но за те два года, что «Голоса. Дети» не было в эфире, у нас накопилась приличная база детей, желающих участвовать в шоу. Плюс мы проводили кастинг и для этого сезона, так что у нас был больший выбор.

– Судя по всему, на этот раз нас ждет противостояние Тины Кароль и Натальи Могилевской?

– Конфликт будет, но уже не личностный – творческий. Наташа – артистка совсем другого поколения. Она – из тех, кто поднимал нашу музыку, такой себе «мастодонт». Плюс – она очень опытный тренер – вспомните хотя бы ее продюсирование «Фабрики Звезд». Так что тренерские функции у нее на высоком уровне. Подход у Могилевской очень серьезный, она нацелена на победу. Тина же сейчас более актуальна, все дети слушают ее песни, она – их любимая артистка. Плюс Кароль четко понимает, как нужно сделать, чтобы ее участники звучали, их номера были интересны, чтобы все, что она делает, вызвало резонанс. И здесь столкнулись уже не два характера: у каждой есть свой козырь.

– А что там с Потапом?

– О-о! Он, я считаю – просто находка! Причем, что для детского, что для взрослого «Голоса». Во-первых, его продюсерский «нюх» даже более применим в нашем формате, чем просто голосовые данные кого-то из певцов. Одно дело – красиво петь, другое – научить. А ведь стоит еще и задача прочувствовать человека, понять все его сильные стороны, дать ему такой материал, чтобы он в нем купался и был на сцене королем. У Потапа это  получается настолько хорошо, что все остальные, мне кажется, где-то ему даже завидуют.

«Потап стал для нас просто находкой»

– Как обстоит ситуация с выбором репертуара для детей? Ведь можно скатиться в детские песни, которые будут никому не интересны, а песни взрослые – не удел детей…

– А я вам скажу! Сейчас нет «детских» детей: они все какие-то очень взрослые. Если бы вы послушали, на какие темы они рассуждают и как они это делают! Какие песни они поют… Ты смотришь, слушаешь – и не веришь: «Нет, дети не могут так петь, так рассуждать, так глубоко понимать смысл песни…».

К тому же, у каждого из них есть багаж занятий с педагогом и просто безразмерные плейлисты. Поэтому мы исходим от их инициативы.

– Правда? От инициативы детей?

– А почему нет? Если песня впета и получается лучше, чем то, что могли бы предложить тренер или креативная команда?

– А есть ли на проекте какая-то гласная или негласная квота западных и украинских песен?

– Есть, негласная – у меня. Я считаю, что соотношение должно быть 60 украинских на 40 иностранных. Мы с музыкальным продюсером проекта Русланом Квинтой стараемся находить достойные, но забытые украинские песни. Есть, к примеру, композиция Игоря Поклада, которую когда-то пела Тамара Гвердцители – очень красивая, но невероятно сложная – в ней около пяти модуляций. И я понимаю, что ее никто не исполняет просто потому, что не может. Это песня-цирковой номер, где каждый куплет и припев – трюк. А у нас она обрела новую жизнь. Вот это у нас в приоритете.

«Конфликт Могилевской и Кароль – творческий»

– Не могу не спросить об участии в шоу дочери Арсения Яценюка Софии…

– О, с этим связана целая история. Самый ответственный момент был в день, когда София проходила слепое прослушивание. У меня была очень важная миссия: не допустить, чтобы тренеры заранее узнали о ее участии в шоу, и соблюсти принцип равенства всех детей на конкурсе. В списках она числилась под другой фамилией, репетировала отдельно от всех в пустом павильоне. Ситуацию осложнял момент, что в студию для поддержки должен был приехать Арсений Петрович, у которого было ровно 20 минут. По порядку съемок этого дня София была второй. И вот приближается «час Х». Мы делали все, чтобы съемки начались вовремя, а судьи и премьер не встретились в коридоре. И вот остается 5 минут до записи: я бегаю, как угорелый, стараюсь усадить всех в кресла. Выбегаю на улицу за Могилевской и вижу… что из-за ее спины выезжает автомобиль Яценюка.

У меня шок! Я начинаю нести какой-то бред, отвлекаю Наташу, кричу что-то, чтобы она смотрела только на меня и не повернула голову в сторону и буквально за руку тащу ее в павильон. Потом забегаю в продюсерскую, вижу пьющую сок Тину и кричу: «Быстро в павильон! Сегодня важно начать вовремя!» Тина удивленно смотрит на меня, но бросает сок и быстро идет на площадку. А я, осознавая, что коридор, по которому шагают тренеры и по которому вот-вот пройдет премьер-министр – один и тот же, кричу еще громче. Никто, конечно, не понимает, что происходит, но все слушаются (смеется). В общем, я буквально за секунды успел разрулить ситуацию. И теперь наша команда гордится тем, что нам удалось сохранить секретность этого момента и добиться честного результата прослушивания Софии. Это было важно еще и потому, что нам нужны были живые эмоции тренеров, вдруг узнавших, кого они только что прослушали.

Что касается вопроса честности и прозрачности в нашем шоу, то могу ответственно заявить, что никакие предложения денег, подарков или звонки важных людей на нас не действуют. Свою работу мы воспринимаем как определенную миссию и очень дорожим репутацией проекта.

– А что, звонки и предложения были?

– От них пришлось отбиваться и мне, и Руслану Квинте… В связи с этим хочу всех попросить впредь этого не делать, иначе мы будем вынуждены обращаться в правоохранительные органы (смеется).

«Предложения, от которых невозможно отказаться, на нас не действуют»

– Перейдем ко взрослому «Голосу». И тут я не могу не начать с ведущей. На Ольгу Фреймут в прошлом сезоне зрители отреагировали, мягко говоря, неоднозначно. И, тем не менее, она – снова ведущая проекта…

–  Вы же сами сказали, что реакция была неоднозначной. А если критики не сходятся во мнении – значит, родилось что-то новое. И, знаете, если шоу закончилось, и никто не заметил ведущего – это не говорит о правильном выборе продюсеров. Мы понимали, что стиль ведения Ольги, эта бесконечная ирония, отличается от всего, к чему привык наш зритель. Но этот резонанс, битвы в соцестях и на сайте канала нам нравились. Мне лично юмор и стиль ведения Ольги импонирует, и мое мнение – зритель должен привыкнуть. Наше предложение – вот такое.

– То есть, у вас вообще не стоял вопрос, оставлять ли Ольгу в шоу?

– Помню какое-то совещание у руководства по поводу «Голоса», где кто-то спросил: «А что… Ведущая этого сезона… Фреймут?». С интонацией, подразумевающей: «Я же надеюсь, нет?» Но большинство тут же сказало: «Конечно, да!» Ведь, согласитесь, можно на пальцах пересчитать людей, которые у нас могут вести большое шоу и при этом иметь свое лицо. Мы же их всех знаем. И насколько важно, чтобы это была не серая мышь.

– Да, но главная претензия к Фреймут состояла в том, что она неорганична в образе доброй феи. Мол, изображать искреннее сопереживание участникам у нее получается довольно плохо – это и отталкивало зрителя.

– Лично меня больше раздражала ведущая другого вокального шоу, которая каждому из 500 участников отбора сообщала, что она его любит. Все же мы взрослые люди и понимаем, что ведущая априори не может любить людей, которых видит первый раз в жизни. И мне куда ближе слова Ольги, сказанные с иронией, чем с кукольным видом фальшиво отыгранная «большая любовь». 

«Согласитесь, тех, кто у нас может вести большие шоу, можно пересчитать на пальцах»

– Насколько я понимаю, в этом сезоне ваша функция в «Голосе» немного изменилась.

– Я настолько загорелся «Голосом. Дети», что фактически сконцентрировал на себе всю креативную продюсерскую часть. Зато у моей коллеги Виктории Лезиной, руководителя продакшна «1+1», было очень много идей по поводу реализации взрослого проекта. Мне многие из них были непонятны – просто потому, что они не мои. И мы как-то сели в кабинете и поговорили. Я сказал: «Вика, я вижу, у тебя такое вдохновение – давай, ты реализуешь во взрослом проекте идеи, в которые веришь. Я же могу остаться режиссером-постановщиком». У Вики было видение именно такой панели жюри, каких-то драматических линий и еще много каких-то основополагающих идей. Ну и поскольку у нас на продакшне очень семейная творческая атмосфера, то на этом мы и сошлись. Хотя, входя непосредственно в съемки, мы забываем, кто из нас режиссер, кто продюсер – каждый, как может, вносит свою лепту. Поскольку решения часто нужно принимать сиюминутно.

– Что касается тренеров – складывается впечатление, что в жюри, особо не заморачиваясь, взяли людей, проверенных опытом и проектом…

– Ну, что касается отсутствия в жюри российских звезд, то вы же понимаете, что в данный момент их участие невозможно. В том, что мы должны производить проект украинский, сомнения не было ни у кого. А вот с тем, что «взяли, кого получилось», согласиться не могу. Вы же не думаете, что Святослав Вакарчук у нас всегда «на подхвате» – только сидит и ждет, что мы ему скажем: «Давай, садись в кресло!» или «Сейчас не нужно, не садись»?  

Это всегда серьезные переговоры, и начинаются они даже не по окончании предыдущего сезона, а во время него. Специальный отдел на канале проводит исследование: кто из тренеров нравится публике. И знаю, что как раз Вакарчук – предмет обожания нашей ЦА «женщина из Запорожья, 43 года».

Но не забывайте: интрига этого сезона – Алексей Потапенко. Для него это – моральное испытание, черта, момент истины. Я уверен, что после «Голоса» он уже никогда не будет прежним. С ним же никто церемониться не будет. При любой возможности коллеги укажут на его вокальные данные, попросят спеть дуэтом со своим участником, показать, как он обучает его пению... Думаю, другой бы на его месте сдулся. Но Потап с его скоростью реакции, чувством юмора и умением остро ответить будет держаться на высоте. И в итоге окажется, что… Впрочем, ладно, сохраню остаток интриги (улыбается).

– Кстати, Вакарчук-то и после первого своего участия в «Голосе» говорил, что больше он туда ни ногой. А вот уж в третий раз в кресло садится…

– Ну, Слава ведь использует «Голос» не только как музыкальный ринг. Для него это – определенная платформа, где он может выражать свои мысли, завоевывать симпатии. А, учитывая его амбиции – на мой взгляд, в них есть политическая составляющая – почему бы не использовать возможность быть на виду и вещать каждое воскресенье 14 недель подряд?

«Вакарчук ведь использует «Голос» не только как музыкальный ринг»

– Вы как-то говорили, что работа с ним напомнила вам сотрудничество с Пугачевой?

– Имея опыт работы с Аллой Борисовной, я мог проводить параллели: взять хотя бы четкое, резкое, безапелляционное мнение, не предполагающее возражений или предложений. Ну и во многих других вопросах есть сходство. Я понимаю, что Вакарчук добился успеха, опираясь на какие-то свои личные принципы, и теперь он будет опираться на них, даже несмотря на то, что это не его певческая карьера, а телешоу. Точно так же – с Пугачевой. У нее был ряд больших успехов, она четко понимает, как она их добилась, и, несмотря на то, что время уже другое, она опирается на свои «платформы».  

– Вы же с Аллой Борисовной, кстати, работали над российской адаптацией «Х-Фактора».

– Это был первый и единственный раз, когда я напросился на работу. Вообще, меня всегда находили сами, а раз приглашают – значит, доверяют. Но тут постучался я: работая над «Танцами со звездами», услышал, что на канале запускается адаптация «Х-Фактора» – «Фактор А» и подумал, что это шоу должно стать большим событием. Поэтому попросил Максима Галкина, ведущего «Танцев», узнать у Аллы Борисовны, не найдется ли для меня место в проекте. И она согласилась – я стал режиссером шоу. И вот до съемок остается 3 недели, 2 недели, неделя – а меня никто не зовет... Позвали меня за 4 дня до первого эфира. Я, конечно, заподозрил неладное… Но поскольку такого опыта, как сейчас, у меня не было, а благоговение перед Пугачевой было, то встрял. И впоследствии понял, что мои опасения были не напрасны.

«Х-Фактор» на канале «Россия» переформатировали специально под АБП и сделали это очень небрежно и неправильно. Ну и зрительский отклик был соответствующим. Потому что когда 600 человек придумывает формат проекта, прописывает его библию – они ведь не просто так это делают. И вдруг какой-то чиновник в отделе развлекательных программ канала «Россия» черкает это все и решает, что вместо борьбы четырех наставников будет псевдоборьба трех – плюс «бандерша». Это же ломает всю схему! Тренеры вдруг оказываются в подчинении у какой-то начальницы, которая убивает всю конкуренцию – потому что ее мнение априори самое авторитетное. И получается, все, кто был в жюри – Лолита, Роман Емельянов, Борис Краснов, потом Игорь Николаев – выглядели, как три ее прихлебателя. А она сидела и вещала. Нарушено было все, что только можно! Мало того, АБП и участников каждому из них набирала сама.

Причем всех голосистых зачеркивала еще на кастинге: «Ты, конкурсник! Иди отсюда со своим голосом!». Зато привечала всех фриков, каких-то прыщавых начинающих рок-музыкантов, которые писали полную чушь…  Ее привлекает все, что не похоже на ее песни. Она же никогда не пела чушь. Вот так она решала, причем безапелляционно, у кого какой будет состав команды, а потом царственно наблюдала, как тренеры делают вид, что они что-то делают. Потому что по логике – что им оставалось? Какой им был интерес сражаться и показывать хорошие номера, если все равно над ними сидела бандерша, под которую все и делалось. Конечно, это было ужасно. И мы все это понимали. Тем более, на СТБ в это же время шел очень качественный «Х-Фактор», и нам не надо было ездить в Англию, чтобы понять, как это должно быть. Самое интересное, что когда шел третий сезон «Фактора А», на «Первом канале» уже бомбил «Голос». И они уже понимали, что в шоу нужно брать людей голосистых, поющих. Но формат был настолько дискредитирован, что уже ничто не помогло. Схема-то не поменялась – Аллу оставили во главе этого «титаника».

«Х-Фактор» в России адаптировали небрежно и неправильно»

– Как вам - режиссеру - работалось с ней?

– Расскажу один случай. Был у Аллы Борисовны на проекте любимец, Сергей Савин – один из тьмы тех, в кого она поверила, и кто после этого благополучно канул в лету. Она с ума по нему сходила, никто ей кроме него не был нужен, только его номера она отсматривала перед записью. И вот в одном из номеров он решил сделать сальто. Но рука подвернулась, и он грохнулся. Весь павильон засмеялся, и Пугачева в том числе. И я, грешным делом, подумал, что этот трюк стоит оставить – вижу ведь, что ей нравится. Поэтому сказал Сергею: «Упади в номере, как на репетиции». И вдруг после эфира меня вызывают «на ковер» к АБП. Я бегу вприпрыжку, жду, что сейчас меня будут хвалить... Захожу в ее гримваген, набитый людьми – и вдруг все расступаются. В конце вагончика вдалеке на кожаном диване сидит Она… И орет на меня: «Ты что себе придумал? Кто тут Пугачева – ты или я?!». От этих глаз, этой энергии меня просто вжало в стену... Хорошо, сухим остался. «Ты зачем сказал ему упасть? Твое дело тут – переносить реквизит с одного места в другое. Иди, чтобы я тебя не видела!».

Отходил я еще сутки. В принципе, после этого можно было уже собираться... Но я еще и в «Рождественские встречи» вляпался – это вообще была катастрофа. Хотя туда уже Пугачева позвала меня сама.

Мне вручили мало того, что список песен – даже их порядок звучания в концерте. Мне уже тогда стало неинтересно. На эстраде ведь режиссер – он же и сценарист. А мне сразу выдали сценарий, в который я не верил. Ну и на репетициях мы постоянно сталкивались с тем, что я видел номера не так, как она. И под конец я даже сказал ей: «Никогда больше не пытайтесь реализовать свое видение чужими руками». На этом мы и расстались.

«Уже в последние мои приезды в Москву мне не нравилась реакция на меня коллег»

– Сейчас, насколько я знаю, вы отказались от всех российских проектов? От вечера Игоря Крутого, например.

– Сам Игорь Яковлевич – человек очень приятный, интеллигентный и, в отличие от Пугачевой, не режиссер в душе. Он хотел делать большой юбилейный концерт, связался со мной через Филиппа Киркорова, пригласил с идеями на «Новую Волну». Я предложил: «Давайте сделаем из ваших хитов постановочные кавер-варианты, сейчас это очень актуально, пусть их исполнят молодые артисты. Пусть это будет «Игорь Крутой смотрит в завтра», а не «Игорь Крутой вчера». Он подумал, говорит: «Ну да, я все понимаю… Но как же Леонтьев, Лайма, Аллегрова?».

В общем, он думал-думал, и мы расстались – я не готов был делать вид, что мне это интересно. Тогда я уже мог себе это позволить, к тому же, знал, что значит работать, когда тебя бьют кнутом по спине.

Он, кстати, предлагал мне делать и «Новую Волну», но я спросил: «А что изменится? Будет больше времени, будут дни для репетиций сложных номеров?» – «Нет, времени и денег больше не будет, но сделайте нам в сто раз круче». А я не знаю, как в таких условиях сделать в сто раз круче. И потом, оттуда же не пропадут Кобзон, Валерия и Леонтьев. И, честно говоря, мне больше интересен «Голос.Дети». Там можно открыть что-то новое. А что нового можно открыть в Аллегровой, я не знаю.

Но с Крутым мы не сошлись еще до всех наших событий. А вот от постановки премии «Муз-ТВ» я отказался уже сознательно, хотя перед этим делал ее два года подряд.  

Знаете, я очень сильно переживаю из-за всего, что у нас происходит. И не то, чтобы я решил сделать громкий публичный отказ... Но уже в последние мои приезды в Москву мне не нравилась реакция на меня коллег. Это было какое-то такое… виноватое сочувствие. А я не считаю, что мне нужно их сочувствие. Лучше у меня здесь будет маленький проект, но я сделаю из него большую историю, чем буду делать там большой проект и видеть эти сочувствующие глаза. Думаю, скорее они нуждаются в каком-то соболезновании от нас, чем мы в сочувствии от них.

И если для нас этот конфликт – тема №1, то они стараются делать его темой №20. У них все равно на первом месте их карьеры, какие-то производственные вопросы. Когда мы шли на перекур, меня спрашивали: «А что, правда, у вас там бандеровцы?». Я говорил: «Нет, неправда», начинал все объяснять… Они уважительно кивали: «Да, да, ты прав, мы все понимаем». Но тут же я видел в их глазах бегущую строку: «Россия – великая страна». И вот этого мне не хочется больше ни видеть, ни слышать.

«Не могу долго делать одно и то же»

– Вы уже думали, над чем хочется работать после «Голоса»?

– Я понял о себе одну вещь: мне неинтересно что-то тиражировать. Так что вряд ли я смогу делать «Голос» 3-4 сезона подряд. Мне кажется, этими двумя сезонами и детского, и взрослого «Голоса» мы уже приближаемся к какой-то идеальной схеме. Единственное, что нам немного мешает – то, что до нас проект был дискредитирован какими-то неправильно выстроенными историями, возможно, не теми людьми. Сейчас нам приходится возвращать веру людей в то, что все будет по-другому, а это сложнее, чем начинать сначала. Но мы уже близки к этому. И возникает логичный вопрос, что делать дальше – тем более, что у начинаний сейчас нет перспектив. Смотреть туда, куда уже дороги нет, не приходится.

Но в моей жизни всегда было так, что в самый нужный момент откуда-то сверху спускалась невидимая рука… Когда меня выгнали из Университета культуры за «профнепигодность», мне протянул руку Friends Production, с которым мы сделали «Фабрику». Когда закончилась история с «Новым каналом», где меня тоже признали профнепригодным – это, наверное, моя карма (смеется) – то не прошло и трех дней, как мне позвонили из Москвы и пригласили на «Танцы со звездами». Когда закончилась история там, вдруг позвали на Плюсы…

– То есть, по логике, следующий этап – Голливуд?

– Ну, Голливуд – не Голливуд, но недавно мне позвонили с шоу America`s Got Talent. Смотрю – на телефоне высветился код +1. А я-то знаю, что это – Америка! «Здравствуйте, беспокоит шоу America`s Got Talent. Мы ищем интересных креативных людей, хотим пригласить вас в свою команду».

– Как же они на вас вышли?

– Ну, естественно, через наших, живущих там. В Чикаго живет один наш парень, который каким-то образом с ними сотрудничает – он меня и порекомендовал.

«Сейчас жду звонка от американцев»

– И что от вас требуется?

– Как бы это объяснить… В общем, они как ищут таланты в народе, так и создают номера специально для шоу. Чтобы потом сказать, что вот эти самородки сами к ним пришли. Сейчас они хотят сделать театр, который предполагает интерактивное взаимодействие с разными видами экранов. Могу сказать, что такого вы еще не видели. Они сами говорят: «Было уже все! Поэтому мы и создаем креативные группы, чтобы делать то, чего еще не было». Меня пригласили в одну из таких групп, и мы уже продвинулись достаточно далеко. Я создал ряд сценариев, которые уже одобрены. И вот – сижу, жду, когда скажут: «Приезжай».

Но у меня хоть появился какой-то интерес к работе. Я ведь работаю хоть и недолго, но очень интенсивно. В какой-то момент у меня появилась просто аллергия на номера – я как-то подсчитал, что ставил их по три в день, поэтому около года не ставил номера вообще. А сейчас соскучился за номерами, уже жду, когда буду ставить их на «Голосе». Думаю, буду делать это немного по-новому.

Но и то, что смог поработать как продюсер, меня слегка оживило – это было для меня ново и интересно. И я продолжаю утверждать, что в продюсеры нужно заходить из творческой двери – режиссерам, актерам, хореографам. Но не менеджерам. 

Признаюсь, Олегу снова удалось заинтриговать меня. Да и вам, уважаемые читатели, после его рассказа о «Голосе. Дети», надеюсь, будет интереснее наблюдать за проектом. Напомню, в моем тотализаторе вы предрекли премьере долю не выше 15%. Но зрители решили иначе: 16,9% (18-54, 50+), 17,3% (18+, 50+), а те самые «женщины из Запорожья» (18-54, вся Украина) - 19,5%.

Фото Кирилла Авраменко