Создатели фильма «Гнездо горлицы»: «У румын на площадке есть психолог, а у нас даже туалета нет»

Признаюсь, о том, что фильм «Гнездо горлицы» победит в национальном конкурсе Одесского международного кинофестиваля, я знала задолго до официального объявления результатов - достаточно было прислушаться, о чем перешептываются зрители после сеансов. Синефилы со статусом, конечно, нахваливали и самое авторское из возможных кино - «Varta1» Юрия Грицины, о котором мы с вами еще поговорим. Но за бокалом игристого на фестивальной площади каждая вторая компания обсуждала, в основном, премьеру фильма, в котором сыграл свою последнюю роль Виталий Линецкий.

Но даже не предчувствие скорой победы фильма заставило меня пообщаться с режиссером фильма Тарасом Ткаченко и исполнительницей главной роли Риммой Зюбиной, а целый ворох накопившихся к фильму и команде вопросов. Увы, задать я успела не все, но пищи для размышлений, мне кажется, и без того достаточно, так что присаживайтесь поудобнее:

- Судьба у фильма тяжелая: его несколько раз замораживали и доставали из разморозки...

Тарас Ткаченко: Почему это она тяжелая? Она удачная - кино-то показали.

- Но процесс производства был непростым. То, что «Горлица» попала под нож, когда Кабмин заморозил финансирование культуры в 2014 году, общеизвестный факт.

Т.Т.: Согласен, была нарушена технология съемок.

Римма Зюбина: Перерыв был полтора года. Если хронометражно, то мы снялись в апреле 2014 года в Карпатах, потом - октябрь 2015-го в Генуе и ноябрь в Карпатах. И уже в январе 2016-го доснимали еще один день.

Т.Т.: Если разобраться, не так уж и отличается от многих других съемок.

Р.З.: Им-то ладно (машет рукой на Ткаченко). А у меня в контракте пункт - сохранять свое психофизическое состояние неизменным. Начиная от того, что не поправляться, не худеть, не краситься, не менять стрижку, заканчивая тем, что опасно вступать в какие-то другие проекты.

Вот пишет мне продюсер смс: «Вы не поверите, но мы на следующей неделе едем в Италию». Поэтому каждый раз в театре я должна договариваться, что если вдруг «Горлица», то я в срочном порядке спрыгиваю с постановки и еду сниматься. А театр - моя основная работа. Вы представляете, чего стоит пытаться ставить там такие условия?

Т.Т.: Чтоб вы понимали, театр перенес премьеру. Причем блестящего спектакля!

Р.З.: Так вот, я ответила продюсеру: «Вы не поверите, но я не могу ехать в Италию». Потому что в какой-то момент мне стало казаться, что съемок не будет никогда, что мы не закончим это кино. Мы перед тем в июле собирались в Италию, и посольство дало мне визу только на один месяц. Я им рассказывала, что нам нужно и на осень тоже...

Итальянское посольство - это отдельная история, я с ними намучилась. Они, судя по всему, видели во мне какую-то проститутку, хотя на руках были все документы от кинокомпании, и я сто раз объясняла, кто я и где играю - тем более, что могли бы загуглить на телефоне. Это такое унижение - получить почти отказ, визу на сроки, в которые никакая съемка не успелась бы.

- Так как же вы в итоге уехали в Италию?

Р.З.: Сделала визу в посольстве другой страны. Вот, собственно, с такими перерывами мы и снимали.

- И в один из этих перерывов потеряли Виталия Линецкого. Как справились в итоге? Я знаю, что сценарий пришлось несколько раз переписывать, вплоть до совсем недавнего времени.

Р.З.: Финал был абсолютно другим. Кстати, на одну только последнюю сцену фильма планировались 5 съемочных дней - это свадьба, много людей, приезд моего любимого из Италии, драки, стрельба, роды... Это один эпизод, но по сути - треть фильма. Естественно, без Виталика, без его спины рядом это было почти невозможно снять. Жизнь - это страшная фраза, но правда - лучший сценарист. Она внесла свои коррективы в фильм.

Т.Т.: Я услышал о смерти Виталика два года назад здесь же, в Одессе - мы были на секции «Киноиндустрия». Я отчетливо помню, как стоял на лестнице (Потемкинской, - МН) возле Дюка с итальянской сопродюсером, показывал ей город. Мне позвонил директор фестиваля - сообщить, чтобы был на церемонии награждения, потому что я выиграл work in progress. Через две минуты - снова звонок. Думаю, неужели ошиблись или жюри передумало? Но звонил Леха Тритенко, актер, лучший друг Линецкого: «Тарас, Виталика нет». Поверить невозможно.

Р.З.: Я поначалу не могла этого осознать. Как это - Линецкого нет? Как такое вообще возможно? А мы виделись с ним буквально за два дня до этого. И я почему-то очетливо вспомнила, как на площадке набирала мороженое в картонные стаканчики, чтобы донести его, а оно по дороге таяло, и Виталик мне кричал: «Что, компотик принесла?» И все его шутки, шутки на площадке... Ничто не предвещало.

Т.Т.: Что касается непосредственно фильма, ощущения катастрофы не было. Лично - да, это была катастрофа. А вот профессионально стало казаться, что так - честнее. Зная Виталика и его дурацкий неудобный характер... Он был очень бескомпромисный, если чувствовал фальшь - сразу начинал в лицо хамить. Ничего не мог с собой поделать - его раздражало лицемерие. У меня даже было ощущение, что он понял: финал фальшивый. И сделал по-своему. Извините за такую прямоту. Главное для всех в съемочной группе было - сохранить Виталика. Мы сразу поняли, что переснимать его не хотим.

Р.З.: Он полностью остался в фильме, все его сцены! Моих эпизодов очень много ушло в корзину, а Виталик, слава богу, весь остался. Спина дублера там буквально в одной сцене.

- У вас уже есть дистрибутор, широкий прокат?

Т.Т.: Да, есть договоренность с Богданом Батрухом (B&H).

Р.З.: Ему тема фильма очень близка, он же лемко.

Т.Т.: И 10 ноября у нас должна быть общенациональная премьера.

Р.З.: Возвращаясь к теме Линецкого - нашего дублера тоже звали Виталий. И темно, ночные в основном съемки...

Т.Т.: Да, видишь его в гриме и костюме - сердце останавливается.

Р.З.: Для этого у румынов на съемочной площадке психолог есть. А у нас даже туалета нет, какой там психолог.

- Вы презентовали «Гнездо горлицы» на Каннском кинорынке и планировали фестивальную историю для фильма. До ноября еще куда-то успеваете?

Т.Т.: Сейчас идет работа. На самом деле фильм в такой вариации был закончен, скажу вам по секрету, несколько дней назад. Был серьезный перемонтаж. В Каннах мы показывали совсем другую версию концовки, более близкую к сценарию, с трагичным финалом. Мы переосмыслили после Канн, звук досводили буквально в последние дни перед ОМКФ.  

Р.З.: Здесь мы и «отдали свою девственность».

Т.Т.: Да, и это комплимент Одесскому кинофестивалю. Можно же было участвовать только в национальном конкурсе и «сэкономить» мировую премьеру, но мы посчитали, что в Одессе она максимально уместна.

Р.З.: Для нас премьера дома была очень важна. Ко мне, конечно, и так на улицах иногда подходят зрители, которые любят за какие-то роли - ума не приложу, за что, - но это уже запас признания, с которым проще снискать благосклонность зала. Плюс, зритель все же тонко среагировал на некоторые ментальные вещи, чисто украинские.

Т.Т.: За границей зал бы так не реагировал.

Р.З.: Хотя история трудовой миграции есть в любой стране. Всюду есть кто-то, кто едет за счастьем, за деньгами в чужую страну.

Т.Т.: Но я сейчас о другом. Главным консультантом у нас на площадке была баба Настя. Римма не обращала внимания на гримеров, на постановщиков - один вопрос: «Где баба Настя?». А к ней уже с вопросами - говорят ли в этом селе приЇхала или пріїхАла?

Р.З.: На минуточку, я это и раньше слышала, когда в Косове отдыхала. Вот в одном из обзоров журналистов прочитала, что мол «Римма и Виталий так естественно звучат на украинском, хотя и русскоязычные актеры». Какая глупость: во-первых, Виталик из Ивано-Франковска родом, а я в Ужгороде родилась и прожила все детство. Я и по-мадьярски могу с любой бабкой на базаре поговорить, и по-словенски. Ну а во-вторых, это наша профессия! Меня, наоборот, раздражает, когда актер говорит на украинском по-дикторски, с этим ужасным русским акцентом. Вот это как раз редкий непрофессионализм.

Т.Т.: Римма, наоборот, дала сначала слишком много западного диалекта. Мы решили, что пускай лучше персонаж Линецкого говорит с большей западной мелодикой, а персонаж Риммы, которая живет в Италии. - с более сглаженной.

Р.З.: Мне вот на днях кум звонит в семь утра. Они ехали там куда-то с навигатором, до пяти выехали, им кажется, что уже день деньской, и он узнал мой голос, попросил в трубку сказать «Повернiть праворуч», чтобы всем доказать, что это действительно я озвучивала. А я спросонья даже не поняла, что происходит. Но ведь было бы ужасно говорить языком Панаса Мирного, мы же не в девятнадцатом веке. И учить на актерском факультете надо, что на Западной Украине, в Полтаве, Черкассах - это не акценты, это полноценные диалекты. Тогда и отношение к языку было бы нормальное.

- Ну и напоследок хотелось бы окончательно прояснить вопрос с ММКФ. Тарас, как фильм попал в программу, как вы в итоге отказались?

Р.З.: Тарас правильно мне на днях сказал: «Скандал был бы, если бы поехали, скандал теперь, что не поехали».

- Тем важнее просто рассказать, как все было, чтобы домыслов было поменьше.

Т.Т.: Я просто еще раз хочу поблагодарить Московский международный кинофестиваль, потому что пригласили они нас от всего сердца и совершенно искренне, посмотрев фильм на Каннском кинорынке. И у них было искреннее стремление к контакту, а не подлость или какое-то подковерное желание нагадить, воспользовавшись политической ситуацией. Это та публика в России, которая пытается из тех сил и возможностей, которые им остаются, противопоставить что-то режиму.

Р.З.: Это те оставшиеся 15%.

- А со слов Никиты Михалкова и не поймешь.

Т.Т.: В любом случае, отказом мы ударили по протянутой к нам руке.

Р.З.: С другой стороны, они должны адекватно понять отказ.

Т.Т.: В том-то и дело, что сейчас украинским людям не объяснишь этих тонкостей, да и не хочется. В последний раз я был на кладбище на днях, когда по Виталию было два года, - его хоронили недалеко от ворот на Берковцах, могила была последней. Сейчас пустырь справа - весь в свежих могилах с нашими ребятами, везде флаги Украины. Так что сейчас не до тонкостей, кто кого поддерживает в России.

Р.З.: Вот именно, сейчас нельзя быть вне политики. Нельзя сказать себе: «А пойду-ка я получу награду на Московском кинофестивале», - хотя жизнь всех, участвовавших в создании фильма после участия в таком мероприятии класса А, могла измениться - выросли бы гонорары, получили бы международное признание.

Т.Т.: В своих уютных фейсбуках легко комментировать, разделив все на черное и белое.

Р.З.: Но кто-то же при этом постоянно ссыт в наших подъездах...

Такой получилась наша недолгая беседа. А о судьбе новых фильмов Тараса Ткаченко на 7, 8 и 9 конкурсах Госкино, промо картины, визитах в зону АТО и о многом другом придется поговорить в другой раз - например, на премьере фильма осенью.

Фото - пресс-служба ОМКФ