Татьяна Терехова: «Когда я пришла на радио, тамошние мужики говорили: «Девочка, ты же можешь лежать на Мальдивах! Зачем ты наше место занимаешь?»

Шесть лет назад, когда в комментаторской кабине «Евровидения» рядом с Тимуром Мирошниченко появилась девушка Таня, многие задались вопросом: «Кто такая эта Терехова»? Позже, конечно, стало известно, что девушка Таня – дочь того самого Андрея Деркача, нардепа и владельца ТРК «Эра», и многим «все стало понятно». Татьяну, впрочем, это понимание не смущает. Она считает: как бы ее ни встретили, провожать будут по выданному в эфире результату. А потому наращивает обороты – вот, уже более месяца вместе с Матвеем Ганапольским ведет в эфире канала NewsOnе и радио «Эра» совместное утреннее шоу. Собственно, оно и стало поводом для нашего разговора. Который в результате стал довольно откровенным. 

– Кому принадлежала идея такого необычного шоу? Кто сделал вам это предложение – и почему именно вам?

– Мы с Алексеем Семеновым, генеральным продюсером NewsOne, давно знакомы: когда Украина победила на «Евровидении», меня пригласили провести на NewsOne большой марафон, посвященный конкурсу, и тогда все вышло довольно красиво. Ну и плюс, наверное, Леша следил за моими медийными проектами. В общем, в какой-то момент они меня пригласили вести утреннее шоу с 6 до 9 утра совместно с кем-то. Если честно, изначально я не очень хотела идти именно в такой проект. Во-первых, все мои медийные друзья рассказывают, что так рано вставать длительное время очень тяжело. А вы понимаете, что если эфир в 6 утра, а ты при этом – девочка с длинными волосами, вставать нужно в 3 часа. Но проблема была даже не в подъемах. Я пыталась понять, в чем этот проект даст мне развитие. Потому что изначально предполагалось информационно-аналитическое шоу – грубо говоря, новости с шагом в 3-5 минут. А я новости вела много лет и знаю, как это делается. Поэтому понимала, что особого развития для меня тут не будет – так Леше честно и сказала. И предложила встречный вариант: сделать совместное шоу с ТРК «Эра» – тут я бы точно понимала свое значение в проекте. И пригласить в соведущие Матвея Юрьевича – он работал и на Радио «Эра», и на NewsOne, это было бы действительно уместно, а я бы четко понимала, что рядом с таким человеком и профессионалом наверняка многому научусь.

– То есть, идея была ваша?

– Я бы не присваивала себе авторство: идея все-таки была совместная. Очень многое принес Алексей Семенов, многое – руководители ТРК «Эра», но конкретно предложила именно такой вариант я. Проект должен был запускаться 24 августа, а разговор произошел, наверное, за неделю до этой даты. Леша обещал подумать, а буквально за день до 24-го позвонил: «Все подходит, давайте работать». В итоге мы запустились с 1 сентября: все-таки, нужна была более длительная подготовка в связи с координацией всех эфиров. Ну и вот – вышли в таком формате.

– А как Ганапольский отреагировал на такое предложение?

– С Матвеем Юрьевичем говорила не я, но, по-моему, он отреагировал очень хорошо. Для него ранние подъемы – тоже не самая радостная вещь, но, по-моему, он прекрасно с этим справляется – каждое утро он в отличной форме. Надо учитывать, что у него еще вечерняя программа с 20:00 до 22:00, а это, все-таки, большая нагрузка. Но, мне кажется, его обрадовала идея: для него это тоже что-то интересное, новое.

– Как в этой связи оформлялись ваши отношениям с NewsOne – вы все-таки остаетесь ведущей «Першого»? И как там относятся к вашим «похождениям»?

– Все намного проще: я – ведущая ТРК «Эра» и радио «Эра ФМ». Поэтому, поскольку это – совместный эфир, все договоры там оформлены по-своему, никаких проблем не возникло.  

– Прошло чуть больше месяца, как проект в эфире…

– Я дни считаю! Уже месяц и 10 дней!

– И как впечатления?

– Очень интересно, правда! Каждый мой день начинается с насыщенного информационного потока – шоу, все-таки, трансформировалось, и в итоге мы не просто даем новости, но и каждый час общаемся с экспертами, политологами, иногда просто политическими деятелями. Это – итоги, аналитика, это активное участие зрителей и слушателей, которые всегда высказывают свою позицию. Для нас это очень важно: это влияет на ход обсуждения, наши выводы, подбор тем для следующих эфиров. Это уникальный и очень интересный продукт совмещения радио и телеаудитории - это очень сложно. Не зря все работает отдельно, и не зря, наверное, на такой эксперимент еще никто не решался. В первую очередь, это разные подачи – и звучание, и дикция, и артикуляция, другое построение предложений, подача информации –  когда ты понимаешь, что люди тебя только слышат. На ТВ тебя видят, тут в чем-то помогают жесты...

Мы стараемся не забывать, что в 8 утра к нам присоединяется радийная аудитория. Например, сегодня мы обсуждали насилие в семье и показали видео, где мужчина бил свою жену в автобусе. При этом радиослушателям надо было все объяснять, рассказывать – таких нюансов миллион. Но на данный момент эксперимент мне кажется успешным. Я тоже потом слушаю радийный эфир, пытаюсь разобраться, что было понятно, что нет, что можно было бы добавить. Мне кажется, этот эксперимент оживил оба эфира – и телевизионный, и радийный, и повысил рейтинги и канала, и радиостанции.

В радиоэфир добавилось много «голосовалок», включений с места событий, а в телеэфир – обособленная радийная аудитория. Они, и правда, отличаются. Уже даже можно понять, кто звонит: зритель канала или слушатель радиостанции. Слушатели радио «Эра» чаще украиноязычные, телезрители – русскоязычные. Кстати, это еще одна особенность этого проекта – мы говорим на двух языках. При необходимости спокойно переходим на тот или иной.

– Чем запомнился первый эфир?

– Вы знаете, все прошло очень спокойно. И первая неделя была абсолютно отточенной: все работали очень слаженно. На первый эфир приехал генпродюсер и все-все-все. И после эфира ощущение было ощущение глобально выполненной работы. Все-таки, утром несколько часов подряд на тебя сваливается огромное количество информации. Поэтому после эфира в тебе еще больше энергии и сил, чем было до него. Никаких волнений не было. Во-первых, я работаю с человеком, с которым абсолютно не страшно находиться в кадре. Потом, конечно, здесь большая работа всей команды, редакторской группы и большая поддержка. Что бы ни происходило – слетел суфлер, рухнул мир – наш эфир продержится.

– Каково работать с Ганапольским?  

– Очень круто! Матвей Юрьевич – очень интересный собеседник и, несмотря на свой возраст, очень живой человек – легкий, позитивный, энергичный. У меня ощущение, что по энергии, запалу, силам и эмоциям он – мой ровесник. Наверное, поэтому мне с ним так легко. Не знаю, как ему со мной, но, мне кажется, точно так же. Он очень хорошо ко мне относится, с уважением принимает мои мнения – я ему за это очень благодарна. Это – его позиция: он со многими ведет себя на равных. И каждый день после эфира мне кажется, что я вышла с какой-то очень крутой лекции по журналистике. Хоть и говорят, что у Ганапольского – свое мнение, и его очень сложно изменить - это правда. Но это не значит, что он не дает выразить свое мнение другим. Он всегда дает возможность поспорить – если это по делу и конструктивно.

– Как вы распределяете обязанности – кто за что отвечает? Как к эфирам готовитесь?

– На самом деле, работает, в первую очередь, очень большая редакторская группа. Дальше мы готовимся по темам, заранее зная, кто будет спикерами: каждый готовит, что считает нужным. Мне легче готовиться вечером, поэтому я очень поздно ложусь, в 12 – час, потому что редакторы верстают эфир ближе к вечеру, часов в 9-10. Матвей Юрьевич приходит ближе к 6, начинает что-то дочитывать, доделывать, а я утром приезжаю уже на грим, прическу и сам эфир.

– Ганапольский в эфире более расслабленный, веселый, вы – более серьезная. Это продуманные образы или так сложилось?

– Нет, это не оговаривалось. Хотя мы долго обсуждали, что, может, неплохо бы распределить какие-то роли… На других каналах любые шоу в праймы готовятся в течение трех месяцев-полугода, снимаются тракты, проходят тысячи репетиций и пр. По-хорошему, наверное, все действительно должно прописываться и готовиться. Но, может, нас так и подобрали потому, что каждый в эфире – такой же, как в жизни и в любых других своих эфирах.

И поскольку у меня за плечами 6 лет ведения новостей, политических, аналитических, информационных программ, мне просто тяжело быть другой. Я шучу, конечно, реагирую на все приколы и провокации Ганапольского, но при этом очень люблю, когда в эфире все четко, правильно, в порядке. Мне так комфортно. Поэтому никаких ролей нет: мы априори такие, какие есть.

– Какие впечатления от работы с коллективом NewsOne?

– Наконец-то я могу об этом кому-то сказать! Очень хорошие, правда. Это бесконечно комфортный коллектив. Мне кажется, это связано с тем, что команда очень молодая, все дружные, легкие, позитивные, активные. Здесь очень все легко и просто. И еще тут я поняла, что эта атмосфера во многом зависит от руководства. Вот тут есть, например, большой кабинет, где за очень большим столом сидят Леша Семенов и креативный продюсер Женя Захарова. Туда может зайти любой человек, когда он хочет – редактор ты, секретарь или кто угодно – задать любые вопросы. Все, шутя, что-то обсуждают... С одной стороны, нет жесткой субординации, когда страшно зайти в кабинет к руководству, с другой, все равно все понимают, кто есть кто. Чаще  всего, когда я приходила в этот кабинет на обсуждение эфира или по любому вопросу, там сидела куча людей: Матвей Юрьевич часто готовится к эфирам, Евгений Киселев приходит, масса каких-то людей, которых я не знаю, дизайнер Женя – все что-то обсуждают, жизнь бурлит… Мне кажется, это очень прогрессивная и даже какая-то европейская практика.

– Говорят, работа на радио – не лучший бэкграунд для последующей деятельности на ТВ. Вам пришлось избавляться от чего-то радийного, выйдя в кадр?

– Я о таком не слышала. Первое, что приходит в голову – очень четкая жесткая артикуляция, мимика. Но мне, наверное, было проще – я фактически с 15 лет сидела в радийных эфирах, в 16 уже села в телеэфир. Поэтому изначально работала и на радио, и на ТВ. Никогда не бросала радио – это любимая часть работы, без радио уже очень тяжело представить свою жизнь. Я вела самые разные радиопрограммы – от программ по заявкам до серьезных аналитических. Но параллельно у меня всегда было ТВ. Поэтому, наверное, четкой разницы не объясню.

– Вы же понимаете, что, учитывая, чья вы дочь, отношение к вам как к девочке-мажорке не могло не появиться. Оно ощущалось?

– Вы еще забыли добавить про «невестку» – связывать меня с кем-то можно бесконечно. Конечно, это присутствует всегда и, наверное, от этого невозможно избавиться. Но смысл? Не могу ни на кого обижаться – это личное право каждого. Меня радует другое: что люди могут делать выводы, глядя только на мою работу. Когда ты сидишь в прямом эфире, и тебя видит или слышит вся страна, однозначно люди понимают, что твой отец, тесть, дедушка и прочие подсказчики не сидят в твоем ухе. Поэтому выводы о профессионализме и уровен ведения сделать очень легко.

– Ну, это если говорить о зрителях. А коллеги что?

– По-разному было. Была и поддержка, понимание, но было и по-другому. Когда я еще совсем маленькой пришла на радио, тамошние мужики говорили: «Девочка, зачем тебе это надо? Ты же можешь лежать на Мальдивах, зачем ты наше место занимаешь?» Но я ни на кого не обижалась: понятно ведь, почему люди могут так думать.

– А почему вы, кстати, «пришли занимать их место»? Это было ваше желание или чья-то идея?

– Я очень долго к этому шла. Сперва, как каждая нормальная девочка, мечтала стать певицей, актрисой или максимум моделью. В 11 классе играла на фортепиано, занималась вокалом, и мы с моей подругой Викой Васалатий написали песню. Я ее записала, был снят клип – подарок одноклассникам на выпуск из школы. И в связи с той песней у меня были какие-то интервью и гостевые площадки на радиостанциях. Но к тому времени я уже понимала, что я – не певица. Но вот когда я приходила на радио и видела людей, которые задавали мне вопросы, понимала, что очень хотела бы попробовать себя по ту сторону микрофона.

Потом я предложила формат «Факт фешн» – двухминутной передачи о моде на Love Radio, и с тех пор стала заниматься... назовем это громким слово «журналистика». И чтобы доказать и показать взрослым людям, что это мое, я бралась подменять их в субботы и воскресения, рвалась работать, замещая в летние отпуска – в общем, доказывала всем, что у меня с журналистикой все серьезно…

– Кстати, почему у вас фамилия матери?

– Ну, так решили родители. А я спустя время поняла, что фамилия очень красивая, и даже попросила у папы на ней остаться. Более того, моя дочь – на моей фамилии, она у меня Полина Терехова. Муж был, к счастью, не против.

– У вас, вроде, четыре образования?

– Да (вздыхает). Это мое хобби. Я закончила Институт Международных отношений по специальности «международный бизнес», параллельно училась в КНЕУ на специальности «учет-аудит». Потому что вы же знаете, что такое КИМО, а 7 лет назад было еще сложнее туда попасть. Поэтому я поступала и в КНЕУ, и в КИМО, и в результате прошла и туда, и туда. А потом стало жалко усилий, и в КНЕУ я решила учиться на заочном. Параллельно, учась в КИМО, я пошла на второе высшее – международное право: учитывая участие в политических аналитических программах, чувствовала необходимость и в этих знаниях. А, закончив бакалаврат, случайно обнаружила программу своей мечты: попала в телефоне на ссылку южно-калифорнийского университета, где есть специальность «специализированная журналистика». Университет входит в мировой топ вузов, дающих журналистское образованию, и я поняла, что очень хочу там учиться. Хотя до этого в Украине не видела необходимости обучаться журналистике. А тут сказала, что уезжаю учиться. Все посмеялись и сказали: «Ну, счастливо!». Это длинная интересная история – о том, как я пробивалась туда, потому что прошли все сроки, а в Америке все четко – там компьютерная система, куда надо было загрузить все до конца апреля. И я приезжала лично, объясняла, что жизнь зависит от этого образования…

В итоге, меня взяли – как минимум поразились настойчивости и желанию. К тому же, я была самым юным магистром за всю историю USC университета, потому что поступила в 19 лет. В общем, не смогла себе ни в чем отказать. Хотелось получить как можно больше за короткое время. Плюс я понимала, что не могу себе позволить уехать на 2 года и больше – в Украине бы меня за это время забыли – жестокая реальность медиа.

– А что это, я слышала, вам вроде бы даже предложение от CNN делали?

– Да! Я думала, что могу остаться работать и жить в Калифорнии, но моя младшая сестра училась в школе в Нью-Йорке, и родители попросили ее поддержать. Я переехала к ней в Нью-Йорк и поняла, что нужно начинать все сначала: в Нью-Йорке я никого не знала. А в Америке все решают знакомства: все эти ужины, обеды, все то, что они любят и что показывают в фильмах – это действительно работает. В итоге после множества знакомств и общений мне предложили остаться на CNN в отделе прогноза погоды. Почему погода – потому что, как бы хорошо я ни знала английский, для американцев все равно будет слышен акцент. А в прогнозе погоды он приемлем, так что начинать надо было с этого. Я стала заниматься оформлением документов, параллельно приезжая в Киев, где в 2014 году было «Детское Евровидение», и тут будущий муж сделал предложение... Так что свернулся мой Нью-Йорк вместе с карьерой.  

– Раз уж мы так плавно вышли на мужа – как вы вообще сошлись?

– Мы были знакомы с детства. У нас даже есть общая фотография, где мы на празднике нашей подружки с красными носиками на резинках. А потом уже встретились в кругу общих друзей – когда я защитила все свои дипломы и четко понимала, что дальше буду работать и жить не в Украине. Но Иван приехал ко мне в гости. И как-то в разъездах – он приезжал туда, я – в Киев, в аспирантуру (понимала, что без обучения дальше жить страшно) – мы и сошлись. А потом я приехала вести «Детское Евровидение», и Иван предпринял уже решительные действия. Все было очень быстро!

– Но хоть романтично?

– Конечно, все было очень красиво: цветы, подарки, прогулки – все, как положено.

– Вы же помните, что дата и место проведения вашей свадьбы тогда не оставила общественность в спокойствии...

– Понимаете, свадьбы планируются не за пять дней. И наша свадьба планировалась не с того момента, как стало происходить что-то трагическое. К тому же, никто тогда не знал, как будут развиваться события – был протест, но еще ничего глобально страшного не происходило. Что сказать? К тому, что в любые моменты мировой истории люди продолжали жениться, рожать, праздновать свои личные события, сложно что-то добавить.

– Список артистов, которые выступали у вас на торжестве – Ани Лорак, Андрей Малахов, Филипп Киркоров, по нынешним временам  вызывает вопросы. Если бы свадьба была сегодня, вы бы что-то пересмотрели?

– (Смеется)Пересмотрела бы только потому, что сегодня в Украине стало еще больше крутых нишевых артистов. Но тогда все было немножко по-другому – прошло больше 2,5 лет. Список артистов был отчасти подарком – прилетали просто друзья, которые не могли пропустить такое событие. С Филиппом Киркоровым, мы, например, давно дружили – эти люди не просто так возникли у меня на свадьбе. Андрей Малахов с женой был просто гостем, а на сцену его вытащил Филипп - подпеть. А на тему разных списков и их пересмотров – «Не суди да не судим будешь…».¶

– Как и Мика Ньютон в роли свидетельницы? 

– Мика – очень близкая моя подруга. Мы знакомы много лет, а  сдружились после  «Евровидения- 2011». И потом, когда я уехала учиться в Америку, она уже была в ЛА, и мы как-то очень сблизились: обе далеко от дома, общие интересы, понимания, да и жили мы по соседству. Плюс Мика – очень хороший, душевный человек. Ну а потом я уехала, и мы продолжали общаться и дружить. Я даже сняла о ней документальный фильм, который и стал моей магистрской работой при выпуске из южно-калифорнийского университета.

– Поговорим, конечно, о «Евровидении», с которым вы уже плотно ассоциируетесь. Есть мнение, что работа наших комментаторов… пресновата – по сравнению с работой тех же россиян, которые фонтанируют эмоциями, балагурят и  пр.

– Ой, какой хороший вопрос! Спасибо, это важно объяснить. Кто такие комментаторы? Это люди, которые должны доносить до зрителя информацию, стараясь при этом не привносить личную оценку и субъективные взгляды. И мы с Тимуром еще 6 лет назад обсудили этот вопрос и выработали такую линию поведения. Если бы сейчас я комментировала бы для вас выступление Франции на конкурсе и сказала: «Чувак в ноты вообще не попадает! И как можно было затронуть эту тему?», то вы, адекватный человек, но, возможно, чем-то занятый, могли бы принять мою точку зрения и таким образом изменить свое мнение. Подумали бы: «Точно, он в ноты не попадает».

А может, я в этом не разбираюсь вообще! 

Поэтому в своем Фейсбуке я могу написать, кто мне нравится, кто нет, а кто фальшивил. А если тебя слушают миллионы – а это одно из самых рейтинговых шоу на нашем ТВ – мы с Тимуром считаем, этого делать нельзя. Только поэтому мы все время бесконечно аккуратны в своих комментариях, позволяем себе чуть-чуть ерничать или что-то описывать уже когда закрывается голосование. Хотя язвительных смешных комментариев, поверьте, у нас очень много.

Как работают, например, российские или белорусские комментаторы? Во-первых, с ними ездит сценарист. Во-вторых, их сценарий всегда прописан посекундно – они, по сути, все читают. То есть это прописанные шутки с посекундным расписанием. Мы знаем их сценариста – если от нас на брифинг комментаторов ходим мы с Тимуром, то от них – он. Комментатор из Беларуси, наш друг Женя, работает сам, но тоже прописывает себе сценарий – шутки, отбивочки. Ну, это тоже подход.

– А что такое брифинг комментаторов?

– Встреча комментаторов за день до трансляции, где собираются комментаторы всех стран, представители Европейского вещательного союза, и организаторы «Евровидения», показывают–рассказывают, что будет происходить в конкретном шоу – чтобы для нас не было каких-то глобальных сюрпризов. Что где будет, кто откуда появится, здесь, не бойтесь, фейерверк, а тут кто-то с потолка спустится… И – очень важная часть – каждый комментатор представляет правильное произношение имени своего артиста и своей страны. Поэтому всем, кто на различных сайтах пишет комментарии с замечаниями нам по поводу произношения имен каких-то артистов, хочу ответить: «Товарищи, тому, чтобы правильно всех записать и озвучить, мы посвящаем большой кусок жизни. Не переживайте».

– В этом году на «Евровидении» была особенно накаленная ситуация. Как у вас складывались отношения с российскими коллегами?   

– Мы общаемся – все-таки, много лет уже встречаемся на конкурсе. Лично я с ними общаюсь, здороваюсь, мы шутим, обсуждаем что-то. Как бы там ни было, все всё понимают и стараются быть лояльными. Человеческие отношения сохраняются, несмотря ни на что.  

– Вспомним вечер, когда победила Джамала – вы правда расплакались?

– Да. Это можно увидеть на видео из нашей комментаторской. Не смогла сдержать эмоции! И напряжение, и ответственность, и мои личные желания, плюс 3-4 часа эфира прошло на то момент. Кричали, плакали, обнимались – все было по-настоящему. Тяжело сдерживаться. Тем более, когда работаешь в коллективе с хорошими, талантливыми людьми, - очень проникаешься.

– Ну, с «Евровидением» все понятно. А Олимпиаду вас почему пригласили комментировать – там же нужно в спорте что-то понимать? Был, кстати, какой-то кастинг – на комментирование и «Евровидения», и Олимпиады?

– На «Евровидение» меня пригласили в 2011 году буквально впритык, за неделю – помню, мы очень быстро делали аккредитацию. Что касается Олимпиады – а это была еще зимняя олимпиада два или три года назад – мне  тоже просто позвонили из спортивной редакции «Першого» люди, которые меня знают, и пригласили комментировать церемонию открытия и закрытия. То есть, по факту, я не комментирую сам спорт. Наверное, они приняли такое решение в связи с моим опытом работы на «Евровидении». И, видимо, остались довольны, потому что потом приглашали на Европейские игры, и вот летом – комментировать летние Олимпийские игры. На этот раз я вела еще и ежедневные олимпийские студии с участием разных гостей. По сути, и «Евровидение», и Олимпийские игры – намного больше, чем конкурс песни и спортивное мероприятие. Это, во-первых, большой праздник, во-вторых, очень масштабное событие, которое объединяет.

– Знаю, у вас есть еще проекты, не связанные с ТВ.

– Есть, и их много. Вы уже поняли, что образование – отчасти мое хобби. Надо мной всегда смеялись по этому поводу и родители, и друзья, но это было мое очень осознанное желание.

Но процессе этих всех студенческих гонок я четко определила, какие потребности у студентов, и у меня родилась  идея создания объединяющего студенческого проекта. Это всеукраинская студенческая онлайн-платформа Studway, но в ней много и офлайн-активности. Мы объединяем студентов со всей Украины, которые находятся в поиске чего-то, предоставляем им информацию о возможностях обучения, стажировках за границей, волонтерстве, путешествиях, международных тестах, проводим различные семинары. Помимо этого мы делаем ежегодную премию Studway Awords – такой «Оскар» для студентов, который мы вручаем в конце года. Стараемся находить неординарную талантливую молодежь – по сути, стартаперов, которые по какой-то причине остаются незамеченными. Находим, отмечаем, награждаем, привозим в Киев, рассказываем о них и т.д.

– Как оформлен ваш контракт с НТКУ – это какие-то особые условия? Не секрет ведь, что зарплаты на «Першому» достаточно скромные.

– Тут все очень просто: я – сотрудник ТРК «Эра», и дальше все совместные проекты они с НТКУ оформляют между собой. Я, к счастью, не имею никакого отношения к этим вопросам.

– К вопросам освещения ТРК «Эра» деятельности исключительно УПЦ МП вы тоже вряд ли имеете отношение, но вдруг знаете – почему так?

- Может быть, это связано с теми просветительскими проектами, которые идут десять лет, с тем, что наш митрополит Киевский и всия Украины Онуфрий – все-таки, представитель УПЦ МП. Как и ушедший от нас Митрополит Владимир, которого я очень любила и брала у него неоднократно интервью даже в больнице. При его поддержке и благословении был основан наш кинофестиваль православного кино «Покров», а в эфирах «Радио «ЭРА» присутствуют все конфессии. Но, что жестко запрещено редакционной политикой «Эры» - так это склоки и негатив в отношении любой из конфессий и вероисповеданий. Этого вы точно там не услышите.¶

– Сами в какую церковь ходите?

–  Хожу в Ионинский монастырь, в Введенский – мне они близки, понятны, я много лет веду фестиваль «Покров». Поэтому для меня какой-то радикальной позиции нет – есть просто церкви и храмы как место спасения, а не политических дискуссий. В  эту церковь ходят мои родные дедушки и бабушки.

– Как, все-таки, вам удается совмещать карьеру с обязанностями молодой матери? Тем более, учитывая эти ранние подъемы?

– Раньше, когда ребенок просыпался в 6 утра, я думала, что не высыпаюсь. Сейчас, вставая в 4:30, понимаю, что тогда отдыхала на полную. Я всегда говорю: чем больше планируешь и хочешь успевать, тем больше возможностей это реализовать. Конечно, я много работаю. И так было почти с рождения дочери – с ее четырех месяцев я вышла на работу в радийные эфиры.

Мне очень помогает муж: старается приезжать пораньше и проводить время с ребенком – мыть ее, кормить, укладывать – он с этим прекрасно справляется, зачастую  лучше, чем я. И дочка его слушает! Он с ней старается очень по-взрослому говорить. Так что если из мамы можно вить веревки и трепать ей нервы, то с папой все серьезно. Ну и, конечно, у нас есть няня. Но муж максимально старается перекрывать мое отсутствие, потому что эти разные графики... Хотя это и хорошо: когда он не может, могу я – приехать в обед, уложить ее спать, покормить, погулять после дневного сна. А утром и вечером эти ниши закрывает муж.

– Но отдыхать получатся? Если вы поздно ложитесь и в полпятого встаете?

– Когда-то – то ли в школе, то ли в университете – я страдала от ранних подъемов и говорила, что больше так не могу. И мама сказала: «Выспишься на том свете или когда будешь беременная». Поэтому пока мне все приносит большую радость. У меня самая интересная работа, я ее очень люблю, это был мой выбор. Поэтому сегодня мне интересно все, что я делаю, и я не страдаю по поводу ранних подъемов или недосыпов – меня никто не заставлял.

Как видите, в скрытности Татьяну обвинить сложно, неудобных тем она не боится, а это для работника ТВ - самое оно. Так что, надеюсь, ее карьера в будущем выйдет за рамки связанных с отцом медиа, а о ее родственных связях и вовсе позабудут. Лично я этому буду только рада.

Фото Кирилла Авраменко