Экс-продюсер «Нового канала» Мария Павличук об успехах и провалах «Подъема», драках Притулы и декрете с «Ревизором»

Лето – время отдыха, причем заслуживает его не только тело, но и мозг. Поэтому я ненадолго отложила очередной опус из серии длинных интервью, связанных с увольнениями из StarLightMedia, но теперь снова готова добавить в вашу жизнь эксклюзивных эксклюзивов. Устраивайтесь поудобнее, будет интересно.

Три месяца назад «Новый канал» покинула одна из старожилов – продюсер Мария Павличук. В последние годы она трудилась над проектами «Ревизор» и «Страсти по Ревизору», также в ее резюме – шоу «Подъем», «Кабриолето», «Живчик-старты» и многие другие. За почти 18 лет работы на канале она поработала с немалым количеством ведущих, а с некоторыми даже породнилась: Александр Педан и Сергей Притула, например, приходятся ей кумовьями. Сама же Мария считает золотой состав «Подъема» своими детьми, несмотря на то, что отношения поддерживает лишь с двумя из троих.

Об отношениях с Ольгой Фреймут, опасных командировках во время беременности и золотых временах «Подъема» я, собственно, и поговорила с Машей за чашечкой кофе. Ну, и о многом-многом другом, конечно.

– Маша, давай начнем с главного. Весной ты ушла с «Нового канала», которому отдала очень-очень много лет. Сколько, кстати?

– 10 августа этого года было бы 18 лет.

– Знаю, что у тебя была очень интересная история трудоустройства. 

– Ой, это отличная история, я ее часто рассказываю подросткам, мучающимся при выборе института. После школы я не поступила в Киево-Могилянскую академию. Вся моя семья работала на телевидении, а потому я просто хотела быть кем-то другим, чтобы не было ничего предрешено. Школа закончилась, я так и ничего не решила, а потому в последний момент подумала – почему бы не поступить в Могилянку? Но провалила экзамены. Новость о том, что я не поступила, застала меня на отдыхе в Крыму. Я спросила у мамы: «Что делать?». Мама ответила: «Ничего, пристроим». Так оно и случилось, через пару дней после возвращения папа за ручку привел меня на «Новый канал». Я стала администратором одного из проектов. Мне было 17. Помню, в первый день я боялась лишний раз встать. Но потом еще очень долго хотелось доказать, что меня не просто по блату взяли!

– А были такие претензии?

– Нет, потому что при новом знакомстве на ТВ я не называла своей фамилии, так как она была слишком известна в этой сфере. Я представлялась просто Машей и усиленно старалась сразу же доказать, что я со всем справлюсь. Я пробивала любые стены, получала разрешения на съемки там, где раньше никому не удавалось договориться. Помню, нужно было договориться с историческим музеем о снятии огромного стекла, под которым была диорама Киева времен Киевской Руси. Мне лет 20, я вторгаюсь в кабинет директора музея, который вообще меня всерьез не воспринимает. Разговаривать он со мной не хотел, сказал, что это чушь собачья, и никто ради каких-то там съемок на такое не пойдет. Я к нему ходила не раз, ловила убегающим, а, может, и сбегающим от меня по лестнице. За это время я узнала, что он отказал даже японцам снять это стекло. Видимо, решающим стало для него то, что я готова была подписать расписку, что мы купим такое же, если разобьем, и что порадовало его еще: работники смогут снять с маленьких домиков паутину и пыль, накопившуюся за десятки лет на диораме. В итоге директор сдался, стекло сняли и поставили на место, а макет пропылесосили. Это был мой личный азарт того времени – добиться во что бы то ни стало! В дальнейшем на других проектах «Нового канала» меня жутко бесили администраторы, которые после первого же отказа опускали руки и не хотели пробовать снова. В этот момент я становилась достаточно жесткой по отношению к своим подчиненным. Иногда говорила, что заберу всю их зарплату взамен на то, что везде сама договорюсь. «Волшебный пендель» помогал – они получали то, что было нужно.

Сама же я только спустя несколько лет позволила себе говорить сразу и имя, и фамилию. Когда мне уже казалось, что я чего-то и сама стою, что я не просто та, кого папа за ручку привел, а что действительно могу быть полезна. Думаю, мне удалось. Я до сих пор считаю, что была частью большой семьи «Нового канала».

– И как же так получилось, что ты, спустя столько лет, перестала быть этой частью?

– Если коротко, мою должность сократили. Мне сказали, что еще месяц поработаю, а потом со мной попрощаются.

– Ты была удивлена? Все-таки столько увольнений накануне случилось, в том числе и в твоей команде.

– Наверное, я еще за полгода этого ожидала, но меня уверяли, что меня отстоят. В любом случае, я благодарна этой ситуации, потому что понимала, что хочу чего-то нового, свежего. Просто не могла решиться. Когда ты 18 лет работаешь на одном месте, это очень страшно. Увольняющиеся из нашего Творческого Объединения (ведь за Викой Бурдуковой ушел практически весь состав) меня спрашивали: как увольняться, где обходной лист брать? А что я могу сказать? Вам 23-27, вы уже увольнялись по пять раз, а я только впервые. Это как раз тот случай, когда вы мне должны подсказать.

– Ты не в обиде на Катерину Ведмеденко? Вы нормально попрощались?

– Да, отлично попрощались, они с Катей Назаренко даже предлагали мне должность руководителя в новом проекте, но я уже приняла факт увольнения. Я благодарна, что появилась точка отправления, которая подтолкнула меня к уходу. Ее люблю менять своих решений, если жизнь дала возможность что-то изменить - надо это делать.

– Если бы ситуация так не сложилась, какова вероятность, что ты бы сама покинула «Новый канал»?

– Не знаю… Вот честно. Я консерватор, и была патриотом своего канала. Но в плане патриотизма мне облегчили жизнь. Ведь всех так или иначе с юридического лица «Нового канала» переводили на другое юрлицо. Поэтому мне даже не пришлось бы морально его предавать: мне бы все равно не дали остаться работать на «Новом…».

– А как вы сработались с Катей Ведмеденко, руководителем студии, которой отошел «Ревизор»?

– Я бы не назвала это «сработались». За такой-то период. Я просто консультировала новую команду по поводу каких-то нюансов проекта, так как я его создавала и уже много лет производила. Это как форматчики, которые приезжают из других стран рассказать, как продукт создается в оригинале.

– Но, получается, ты зашла в съемки нового сезона «Ревизора»? Что успела сделать?

– Мы с Аней Жижей и Даней Джепо провели кастинги, выбрали ведущую, я съездила в одну командировку. Мне кажется, мы успели по максимуму рассказать, как это делали. Но их же ставили ради того, чтобы было по-другому. Я часто задавала себе вопрос: «А правильно ли делаю, что я это говорю? От них же хотят совсем нового». Шеф-редактор, которая пришла на место Ани Жижи, спрашивала: «А как вы делали до этого?». И я отвечала: «Неправильный вопрос. Ты здесь потому, что руководители не хотят, чтобы было так же, как до этого».

– Чем ты занималась с момента ухода до сегодняшнего дня? Судя по соцсетям, колесила по Украине с Сашей Педаном и проектом JuniorZ.

– На собеседования я не ходила, если ты об этом. Мы проговаривали с Викой Бурдуковой, что можем в будущем сотрудничать по некоторым проектам, может, даже не телевизионным. Мне кажется, я сейчас там, где необходима – популяризирую здоровый и активный образ жизни среди школьников. Мои знания по созданию качественных популярных брендов и правильной структуры компании очень пригодились во время создания с Сашей Педаном общественной организации спортивного движения JuniorZ. Этим проектом я занимаюсь на волонтерской основе еще с 2017-го – мы влюбляем детей в спорт, и без качественно продуманной стратегии подросток не влюбится, он очень переборчив.

– Расскажи немного о проекте, который так тебя пленил.

– Мы с Сашей основали спортивное движение JuniorZ для школьников, чтобы поменять уроки физкультуры. Чтобы привнести в них новые виды спорта (регби, фрисби, чирлидинг и так далее), которые намного интереснее современным школьникам. Они не хотят прыгать через козла и сдавать нормативы. Спорт – это игра, и об этом надо вспомнить. В наших планах – глобально перестроить подход к детскому спорту, да и спорту в Украине в целом, и мы уже на пути к формированию четкого понимания, как эффективнее это сделать.

Думаю, если бы меня не уволили, то я бы не сделала по этому проекту так много новых шагов. Мы организовали, например, такой крутой праздник во Львове, что после Андрей Садовой, мэр города, лично пригласил Сашу Педана на кофе. Они пожали руки и договорились, что Львов первым перейдет на следующий этап обновления уроков физкультуры. Мы смогли качественно провести вместе с большой украинской компанией общий марафон, и уже есть договоренность на еще три. Огромная корпорация дала нам дополнительные деньги на проведение внепланового мероприятия на Charity Weekend с Машей Ефросининой. Если бы я работала на «Новом канале», мы бы не смогли достигнуть таких результатов.

– И что теперь? На телевидение возвращаться не думаешь?

– Думаю, сейчас наступило именно то время, когда ТВ должно работать в синергии с властью. Мне всегда были интересны проекты, меняющие украинцев и страну к лучшему. Не исключено, что следующим моим станет проект, соединяющий изменение страны и интересный зрителям в целом.

– Давай немного поговорим о проектах, на которых ты работала. Сколько, кстати, их было?

– Недавно меня зазывали на один канал, попросили прислать резюме. Помню, я один раз только его обновляла: когда в 2004-м с «Нового канала» уходил Ткаченко - за ним ушли практически все, и я думала, что сделаю так же. Но не ушла, и хорошо: только потом у меня появились крупные проекты. Так вот, я откопала это резюме и удивилась, сколько всего делала. Я пришла на программу «Татьянин полдень», его вела великая Татьяна Васильевна Цымбал, одна их лучших ведущих на тот момент. Круто было начинать с этого. Потом у меня был «Спросите у доктора», благодаря которому я знаю лучших врачей Украины. Также делала «Кабриолето» и «Живчик старты». Из того, чем я горжусь и чем хочу снова заниматься – проект «Гордость страны», который дал нам всем понять, сколько всего мы можем, просто имея руки и ноги, в отличие от некоторых людей. Моя работа заключалась в поездках к героям и работе с ними, это была потрясающая мотивация и в реконструкции событий.

Именно там я сжигала дома и машины, а один раз мы даже перевернули верх тормашками целый автобус.

Еще, с помощью Оксаны Панасивской, мне удалось попасть в команду, которая делала в Украине концерт Пола МакКартни. Это был феноменальный проект, объединивший на месяц все службы и каналы холдинга. Мне досталась ответственная миссия быть координатором действия всех каналов. Колоссальный опыт, так как до этого я по большей части выполняла административную функцию. А во время самого концерта, когда из-за сильнейшего дождя у нас отключило все спутники, я выступала в совершенно непредвиденном для себя статусе, принимая решения, какие сюжеты будут идти вместо прямых включений. Далее последовали другие работы с Фондами Виктора и Елены Пинчук. Мне кажется, тогда и началась моя увлеченность благотворительностью. Я потом работала также над документалкой для них - фильм снимался к приезду Била Клинтона. При мне человеку сделали тест на ВИЧ, и он оказался положительным. Ярчайший момент в моей жизни. А еще работала над концертом Queen, тоже благотворительная история. В общем, когда мы начали делать «Подъем», я уже горела идеей делать что-то полезное и часто пыталась впихнуть это полезное, доброе в рамки программы. Благо, у нас в команде тогда был мудрый человек, который сказал: так, сначала становимся знаменитыми, а потом занимаемся благотворительностью. Потому что если наоборот, ничего не получится – и денег не соберем, и популярными не станем.

– А что еще в плане благотворительности делала? Раз уж зацепили эту тему.

– Ну, например, когда я сотрудничала с «Украинской биржей благотворительности», очень активно предлагала им свою идею – чтобы звезды отказывались от подарков в день рождения в пользу благотворительности. Я все бегала за ними, предлагала, а у них было много дел. И в какой-то момент Оля Руднева, исполнительный директор Фонда Елены Пинчук, подошла и сказала: «Чего ты нудишь? Тебе кто-то что-то запрещает? Возьми и сделай». Тогда мне развязали руки. И я начала писать знакомым публичным людям. А потом, преодолевая страх, и незнакомым… К моему удивлению, все они отвечали, практически все – собирали нужные суммы. А теперь практически все занимаются благотворительностью.

– Назови хоть несколько имен.

– Андрей Шабанов, от которого я вообще не ожидала – думала, он бессердечный (смеется). Елена Кравец, которой мне жутко страшно было писать. Но спустя 25 минут она сказала «да». А через год начала делать свою благотворительную историю. Алексей Суханов, потрясающий человек, он до сих пор им помогает. Я думала, он из-за «Говорит Украина» уже лишился эмпатии, но насколько же он все принимает близко к сердцу! На следующий год я предложила ему собрать на имплант сердца, там была сумма примерно в 40 тыс. грн. И утром в день рождения он говорит мне, что сам закроет этот вопрос, потому что кому-то нужно собрать 3 млн грн. Это невероятно. Вообще, за год мы такими историями собрали около 2,5 млн грн. Я от таких моментов кайфую, может, потому у меня сейчас и телевизионная пауза. Я хочу заниматься чем-то, что меняет мир. Ну вот тот же «Ревизор» – он не был для меня просто проектом, он был социальной историей, я горела им.

– Отходя от темы: а был такой проект, который ты делала через силу?

– «Подъем» с последним составом (Егор Калейников и  Татьяна Ожелевская, – МН), я как раз выходила из декрета. Меня пригласили туда, чтобы я что-то сделала с разругавшейся командой, а я не смогла. Наверное, это было мое самое большое фиаско. Ведь любой успешный проект – это, в первую очередь, работа слаженной команды.

– Так с какими составами ты работала, получается?

– Я начала с Фреймут, Педаном и Притулой и пропустила только тот «Подъем», который вели Соломка, Скичко и Мусиенко.

– Почему не получилось с последним составом, как считаешь?

– Думаю, потому что, в отличие от периода Педана, Притулы и Фреймут, не сменилась вся команда. Когда я впервые заходила на должность продюсера «Подъема», практически вся старая команда – редакторы, режиссеры – поувольнялись буквально в течение пары недель. Мне, продюсеру, было 25, и редактор мог мне прямо после эфира сказать: «Ты – малолетка, я не буду работать под твоим руководством». Завтра эфир, а его некому делать. Но как только я сформировала новую команду – мы могли вместе любые горы свернуть. В тот момент, когда я пришла на последний сезон «Подъема», никто не собирался увольняться. Наоборот, все во мне видели спасителя – опытного продюсера звездного «Подъема», поэтому верили, что все само собой как-то изменится к лучшему. Но любой проект – это командная работа, а здесь были разрозненные, обиженные, уставшие люди. Они были перессорены между собой, устали от вечных дрязг в коллективе, потому сделать уже ничего нельзя было. А я – добрая, сама никого и не увольняла. Хотя надо было бы. Ведь, по факту, большинство из этой команды сейчас занимают хорошие должности и выпускают в мир качественный рейтинговый продукт.

Кстати, для примера. Помню, какие у меня были яркие роды. Я даже в этот момент думала как продюсер: какой же потрясающий состав врачей! Они не сказали ни слова друг другу, один раз только произнесли: «Неонатолога!». Они все знали без слов, кто что делает – сработали прекрасно. И когда я пришла снова на «Подъем», у нас мог не выйти в эфир сюжет, потому что режиссер не сказал ассистенту нажать кнопку, а режиссер ждал команды от редактора и так далее. И я им, вспоминая ситуацию с врачами, сказала: «Ребята, если бы мы сегодня не выпускали прямой эфир, а рожали бы ребенка, то он родился бы мертвым, потому что вы все перебрасываете друг на друга. Вы – не команда».

– Давай подробнее остановимся на «Подъеме», когда тебе говорили, что не будут работать с малолеткой. Почему ушла вся команда?

– В 2008 году было как раз все наоборот: команда была сработавшейся и слаженной. Я туда попала случайно. Думаю, в меня поверила Оксана Панасивская (на тот момент – главный продюсер «Нового канала») во время работы на концерте Пола МакКартни. Чего не скажешь о людях, работавших на тот момент в «Подъеме». Ясно, что все ушли за предыдущим матерым продюсером Викой Забулонской, и я их понимаю, потому что тоже бы не осталась с девочкой, которая еще не сделала ни одного крутого проекта. Оксана Панасивская дал нам карт-бланш: единственным условием на входе было взять в состав ведущих Гену Попенко и двоих из «Камеди клаб» – Сашу Педана и Сережу Притулу. Начались поиски девочки. Мы сделали кастинг, и мне, честно говоря, не нравилась ни одна из претенденток. Ребята уже к тому моменту задолбались говорить один и тот же текст во время съемок кастинга с очередной претенденткой, которая делает то же самое, что и предшественница. Мы уже практически выбрали одну ведущую, но меня попросили сделать еще один дополнительный кастинг. Я оставила ребят проводить его и уехала в командировку. Приезжаю, значит, включаю видео, все там стандартно несколько девочек подряд. И тут появляется Оля, которая до этого работала в «Сніданок з 1+1» и приходила ко мне накануне с фразой: «Я – Ольга Коник, але тепер буду Фреймут, тому в мене все буде інакше» (улыбается). И как в воду глядела! Она понимала, что это ее шанс, а я не понимала. Оля очень старалась. Я вот посмотрела на нее на кастинге и прямо проснулась! Мальчики начинают свои классические затравки, а девочка обходит всю студию, становится по центру и начинает петь. А эти продолжают рассказывать по тексту, на что Оля говорит: «Ви що, не бачите, що я тут для вас співаю?». В общем, она была единственной, кто пошел не по сценарию. И не идет она по нему по сей день. Показала я ее Панасивской, она тоже была в восторге, и мы Олю утвердили.

– Какими были самые яркие моменты твоего «Подъема»?

– Для меня яркость началась с первых дней. Куда там до директоров музеев! В первые же выходные мы с режиссером Данилой Джепо, с которым как раз и создавали новый «Подъем», поперлись на обойный рынок, так как подрядчик облажался, и мы самостоятельно доделывали декорацию. В первые же дни поувольнялись почти все редакторы, и мне просто некому было наполнять и выдавать программу в эфир. У меня еще не было в телефоне такой базы контактов, чтобы звонить направо и налево, предлагая крутейшую работу с пока еще не очень известными ведущими. Поэтому мне помогали искать все кому не лень. На тот момент я знала лично только одного редактора, которая, мне казалось, могла спасти ситуацию – Анна Жижа. Я вскользь с ней поработала на пилоте программы, которая так и не вышла в эфир. Но она мне так понравилась в тот недолгий период. Только «отжать» в тот момент у «Таблоида» ее было нереально. И вот в очередной раз, когда я - видимо, крайне взъерошенная - пробегала мимо Панасивской, она сказала: «Что даст тебе возможность поднять этот проект? Проси, что хочешь». Я долго не раздумывала: «Аню Жижу хочу шеф-редактором!» Хотя была уверена, что мне ее никто не даст, да и Аня сама может не пойти. Но все сложилось удачно, и на долгие годы я осталась с Аней.

Вообще, все было ярким. Вот с того самого момента, когда главная часть была укомлектована – продюсер, режиссер-постановщик, шеф-редактор и ведущие – все быстро пошло на поправку. У нас сложилась команда молодых, активных и очень амбициозных людей. Мы, когда расформировали эту команду, сделали корпоратив и назвали его выпускным. У нас даже ленточки были «Выпускник», и альбомы выпускные хранятся по сей день. Долгое время даже встречались каждый год. Многие из команды уже друг другу кумовья. Во времена этого «Подъема» я поняла суть работы настоящего продюсера – это человек, дающий своей команде творить каждому в отдельности, чтобы получилось единое целое.

2010-й, Мария Павличук два года как продюсер «Подъема»

– Складывается впечатление, что у вас там царила атмосфера вседозволенности. Притула, например, однажды весь эфир проспал, хотя зрители ждали, что сценарий закончится, «ружье» наконец выстрелит и он проснется.

– Да, у нас была вседозволенность, но я ее все-таки контролировала. Как мама. Я всегда говорила, что хотела тройню. Вот я ее и получила (улыбается). Я по сей день все равно переживаю за них, как за своих детей.

Наш режиссер Даня Джепо, который в свое время запускал «Территорию А», считал, что надо удивлять. Я была «за». Мы хотели, чтобы люди видели, что наш проект – это жизнь. Поэтому я заставляла постоянно мониторить события и отправляла туда ведущих. Вся наша троица должна была рассказывать, чем они жили после вчерашнего эфира. Это же совсем по-другому воспринимается! Поэтому Притула мог прийти и поспать. Все мы люди, все часто опаздываем на работу. Чаще, кстати, опаздывал не Притула, а Педан, и опаздывает по сей день (улыбается). Чтоб вы понимали уровень креатива: однажды Дане пришла в голову мысль уснуть всем вместе. Так они и «спали» вчетвером от начала эфира 5 минут, а потом мы ушли на рекламу... К слову, эта студия не провалилась по рейтингам – видимо, всем хотелось узнать, чем же все закончится.

– Так, Притула спал в эфире и иногда слишком остро шутил. А чем славились Фреймут и Педан? Расскажи о двух других «детях» из тройни.

– Ой, не могу рассказать самую яркую историю, но помню, что именно после того случая с Фреймут у меня появился первый седой волос. Расскажу другую (улыбается). Оля была как минное поле – никогда не предугадаешь, когда наступишь на мину. Но, собственно говоря, за это мы ее и выбрали. Были моменты, когда у нас происходили сценки в эфире. И Оля на одной из таких предложила: «А давайте я зомлію?» Мы запретили, она кивнула головой, начался эфир. Спустя несколько минут она упала в обморок.

А Педан для меня поначалу был не очень понятным персонажем, я никак не могла придумать, как его применять. Его увлечения: спорт, гаджеты, опыты – были мне не близки, да и сам он был какой-то не мужественный, странно одевающийся, чересчур стильный. У меня был Притула, Фреймут… ну, и ладно уж, Педан. Переломный момент случился, когда он на Доминикане разбил себе о рифы лицо. Казалось бы, любой продюсер будет в отчаянии от «расквашеного» лица ведущего, но то, как он держался и с каким юмором отнесся к ситуации навсегда поменяло мое отношение к Саше. Если говорить о внезапностях, то с его стороны их как раз не было. Мне он в «Подъеме» запомнился как жуткий перфекционист. Он заразил других в проекте любовью к спорту и дожал через других свою спортивную рубрику «Перевірено на собі. Active play». В них он показывал разные виды спорта, перепробовав за сезон до 30 разных видов. Именно эта рубрика и его увлечения стали точкой отправления нашего спортивного движения.

– По сути, за счет такой вседозволенности, креатива, перфекционизма и получился тот «Подъем», который любила и под который просыпалась вся страна.

– Ну, знаешь, во время «Подъема» успех был настолько большим, что у людей стерлись грани. Они привыкли просыпаться с ведущими, завтракать с ними, и забыли, что между ними все-таки телевизор. Иногда кто-то мог подойти и сказать: «Эй, Серый, сюда быстро, дай автограф». Один такой случай произошел в 2 часа ночи, Сережа опаздывал на поезд. Он позвонил мне и сказал, что ударил человека, потому что тот себя не контролировал. Я ему ответила: «То есть на то, чтобы дать человеку в лицо, времени у тебя хватило, а дать ему автограф – нет?» (смеется). Он помнит это по сей день и говорит, что после тех слов не дерется.

Успех «Подъема», в свою очередь, плавно перелился в успешность проекта «Ревизор». На последнем эфире Оля горевала, что Притуле и Педану достаются рейтинговые шоу, а она уходит в совсем неизвестный проект «Ревизор». Педан тогда сказал: «Тот, кто больше всех рыдает, обычно становится самым крутым». В последующие годы Сережу и Сашу задействовали не в самых успешных проектах канала, а вот Олю резко совсем с другой стороны узнала вся страна.

– Вот давай о «Ревизоре» и поговорим. Собственно, ты, как и Анна Жижа с Викторией Бурдуковой, считаешься «мамой» этого проекта. Как это было – из их уст я слышала. Расскажи теперь ты, что тебя увлекло в проекте.

– Думаю, если бы в жизни со мной не случился «Ревизор», я бы тогда ушла в серьезную депрессию, потому что с новым составом «Подъема» не получалось. Мы, начиная делать «Ревизор», не думали, что он будет настолько ярким и важным для страны. Но при этом каждый из нас вложил в него частичку себя – это важно во всем, что ты делаешь. Тогда мы только учились, разрабатывали концепцию, это сейчас у нас уже все нормативы от зубов отскакивают. Помню, как на съемках пилота мы с Аней и Викой записывали, сидя на ступеньках в коридоре отеля в Броварах, пункты оценивания заведений. Мы все развивались с «Ревизором», постигали знания, и проект вместе с нами преобразовывался. Конечно, основным локомотивом была Вика. Ей изначально был близок этот проект, она намного сильнее горела им, постоянно чувствовала, куда поворачивать вектор движения программы. Проект бы просто изжил себя за первые пару лет, если бы не острое понимание Вики, когда нужен новый виток и кардинально новый взгляд на по сути одни и те же кухни. 

Помню, окончательно я осознала успех «Ревизора», когда ехала куда-то в поезде. Кажется, это был конец первого сезона. В моем купе была парочка: они разложили матрас, открыли пакет с постелью, и девушка сказала: «Ну що, зараз будемо шукати плями!». И дальше все на эту тему, море цитат. Вот это да! Я была в шоке. Мне кажется, мы случились вовремя. Людей не устраивало, что у них муха в салате, но они не знали, что с этим делать. И мы им просто объяснили – дали им правильный ключ к действию.

– Ты работала с тремя ведущими «Ревизора» – Ольга Фреймут, Вадим Абрамов и Николай Тищенко. Чем каждый запомнился?

– Важно, что каждый из них по-разному относился к происходящему. Можно смотреть на одну и ту же кухню и замечать разное. У Оли было коронное слово еще со времен «Подъема» – «бридитися». И это был прекрасный повод для ведущего-первопроходца – правильно начать формат! Так вот, она постоянно чего-то «бридилась», и это шикарно вязалось с «Ревизором». Вот было очевидно, что она создана для такого проекта. Абрамов для меня очень интересно раскрывал людей. Посудомойка для него была не просто посудомойкой, а личностью со своей историей. Ему была интересна судьба человека, мне это очень нравилось. А Тищенко – ресторатор, я никогда не смогу посмотреть на кухню так, как смотрел он. Это был совершенно другой взгляд – взгляд на бизнес. Я уверена, что если бы в какой-то ресторан одновременно зашли три этих человека, каждый заметил бы что-то свое. Возможно, они бы даже не пересеклись. Вот поэтому проект может существовать 8 лет – каждый ведущий показывает все через призму своего восприятия.

– Общаешься сейчас с ними? Я, кстати, за последние годы даже в соцсетях ничего о Фреймут не видела.

– Всех своих ведущих я очень люблю. Любовь к ведущему переходит для меня какие-то привычные границы. И если в украинском есть два слова: любовь и кохання, то для ведущих я бы придумала третье. Но встречаться со всеми на постоянной основе не хватает времени. С Вадимом и Колей перекидываемся парой фраз в соцсетях, ритм жизни не тот. С Олей… Помню, когда она уходила на Плюсы, то прошлась по каналу и со всеми попрощалась. Мы с ней очень хорошо поговорили, обнялись… А что было дальше – покрыто флером миллионов слухов. Для Оли существует только черное и белое, и, подозреваю, из-за каких-то ее домыслов я могла перейти из белого в черное. Ну, так сложилось. Потом мы увиделись один раз, когда она делала шоу «ОЛЯ». Я уже родила второго и выходила с ним на работу. Мы ехали в лифте, она сказала, что, мол, тоже хотела бы так ездить со своими, но Локотко не разрешит (улыбается). Собственно, лифт на этом доехал, и мы разошлись. Как-то так. Но при этом она все равно остается частью моей тройни. Я тот сумасшедший человек, который на обои рабочего стола ставит не своих детей, а Педана, Притулу и Фреймут (улыбается). Они по сей день улыбаются мне из Севастопольского эфира.

– Еще вопрос по «Ревизору»: тебе когда-то было страшно?

– На самые жесткие истории я не попала, мне кажется. Помню, однажды в Запорожье владелец кричал, что перестреляет нас всех. А рядом уже шла война, в город привозили раненых. Было страшно. Верилось, что он действительно может достать пистолет, настолько взгляд тогда был у него ошалелый.

– Я правильно помню, ты же ездила в командировки и будучи в положении?

– Обе беременности я провела с «Ревизором». Спасибо в этом плане моему врачу, который не воспринимает это как болезнь. И команде, которая меня оберегала! Еще в «Подъеме» одна психолог сказала: нельзя беременную от всего ограждать, ведь тогда ребенок в утробе матери будет думать, что весь мир состоит только из бабочек, котиков и цветочков. Когда он родится, должен понимать, что в мире не все «мимимишно». Так что до определенного срока я ездила в командировки. Помню, младшенький только один раз возмущался – после того, как в каком-то ресторане в Виннице на нас накричал журналист. Малыш всю ночь стучал в живот, как бастующий шахтер каской. Я тогда не на шутку испугалась, потому что даже не могла толком уснуть от этой забастовки. Наутро я позвонила своему врачу и на всякий случай поинтересовалась, нет ли вероятности, что я преждевременно рожу. «Та нет», – ответила она. Вот за это я ее и люблю. Никакой паники. Я в секунду успокоилась и пошла дальше работать. «Ну, что поделаешь, дорогой сын, – утешала его я, поглаживая живот, такую маму ты себе выбрал – дальше легче со мной точно не станет. Привыкай!» И дети у меня сейчас такие же боевые. Когда родился второй, наша няня сломала ногу и не могла работать. В результате люлька с Мишей побывала на всех встречах в больших корпорациях, двух министерствах, на павильонных съемках и в «полях». Зато они проходили удачно (улыбается). Многие говорили, что Миша приносит удачу.

– Муж нормально к этому относится?

– Абсолютно. У него мама – второй режиссер в кино, и она своих детей брала во все командировки. Сестра его вообще спала в багажнике «Жигуля», все-таки годовалому ребенку нужен дневной сон (смеется).

– Я так понимаю, с некоторыми ведущими ты настолько подружилась, что они крестили твоих детей.

– Да, Саша Педан крестил младшего Мишу, а жена Сережи Притулы Катя – Сашу. Катя дала мне возможность дышать и видеть мир, когда пришла на «Подъем». Она пришла стажером, я поняла, что такое сокровище упускать нельзя, мы взяли ее на работу администратором, и очень быстро она перешла с статус линейного продюсера, потому что равных ей не было.

– У тебя еще один проект был – «Страсти по Ревизору». И там ты была даже чаще, чем с «Ревизором», кажется.

– На «Страсти…» полноценно я уже пришла на второй сезон. Самое нелегкое в этом проекте – найти зону конфликта и новый взгляд на ту же проблему. Ведь, по сути, «залеты» везде похожие: пятна, пыль, грязь. Вот этим-то я и занималась с редакторами. Порой доходила до безумия креатива. Один раз, когда после нашей проверки кафе закрывалось навсегда, а затем открывалось в том же помещении, только под другим именем и с другим персоналом, мы вызвали в программу экстрасенса - узнать, не «пороблено» ли. Честно признаюсь – яйцом не выкатывали. Возможно, к этому придет новая команда.

– Какими были твои обязанности?

– Я это называю так: успевать подставить руку, чтобы не упала тарелка (смеется). Хотя некоторые и не одобряют такую терминологию – у нас же все должно быть идеально. Но форс-мажоры случаются везде и всегда. За эти сезоны я наловчилась передавать основы нашей библии новичкам за несколько часов, хотя это не такая уж и легкая задача.

– Слушай, ты столько всего пережила на телевидении, а сейчас не стремишься там работать. Каким должен быть телепроект, чтобы ты захотела вернуться?

– Это точно должен быть проект с социальной составляющей. И точно должна быть крутейшая команда, ведь это важный пункт. Все всегда держится на человеческом факторе, я в этом уверена. Ну вот как наша «ревизорская» команда. Мы уже не работаем вместе, а продолжаем встречаться большим коллективом, потому что соскучились. Я бы хотела делать проект с людьми и для людей.

– Что думаешь о том, что сейчас происходит в StarLightMedia? Есть ли смысл в этой «Трансформации»?

– Я ни разу не задавалась глобально этим вопросом… Да и нет у меня столько знания глубинных процессов трансформации, чтобы точно сказать, хорошо все это или плохо. Наверное, это те изменения, которые нужны компании. Я понимаю, что любым способом надо было удерживать профессионалов - обычно лучшие уходят первыми, когда еще ничего толком и не произошло. Они понимают все раньше, и им проще всего найти новую работу. Остаются же и хватаются за свою должность именно те, кто не верит в возможность найти новый заработок. Удержали ли тех, кого считали нужным удержать – я не знаю. Самое важное, чтобы сейчас каждый, кто остался в холдинге, понимал, зачем он там, понимал, какой его канал, и четко себя идентифицировал с ним, как долгое время идентифицировала я. Тогда все у компании будет хорошо.

Ну, мне остается только пожелать удачи: холдингу – в завершении «Трансформации», Маше – в ее благотворительной деятельности. Ну, и надеюсь все-таки на ее возвращение в телесферу.

Фото - Павел Шевчук