Запрет российских сериалов

5 февраля 2015 года, после множества мытарств и чтений, парламент принял законопроект Николая Княжицкого №1317 «О защите информационного пространства Украины», тем самым запретив к телепоказу сериалы и фильмы производства России.

Эту историю мы наблюдаем в развитии, ну а о том, как страна шла к запрету и что теперь с ним делать, рассказывает глава Госкино Филипп Ильенко:

- Лично для меня эта история началась давно. Она длится с 2002 года, когда в России был запрещен фильм «Молитва за гетьмана Мазепу». Официального запрещающего документа, конечно, не было, но было публичное заявление министра культуры РФ Михаила Швыдкого. В РФ подобное происходит иезуитским образом: нет официальных решений, документов, которые можно было бы оспорить юридическим путем, запрет всегда негласный. Но практический результат – украинское кино отсутствует на российском телевидении и в российском прокате, если оно не попадает в жесткие «ящичные правила» идеологической безличности, как в парусном спорте.

Долгие годы Украина вообще ничего не делала, чтобы от этого защититься. Возьмем хотя бы фильм «Матч» 2012 года, когда мы пытались юридически повлиять на Госкино, проводили пикеты. В итоге все закончилось задержанием «Беркутом» меня и еще около 30 членов ВО «Свобода» – за акции в защиту украинского кино.

Когда меня назначили главой Госкино, по поводу необходимости реагировать на происходящее в информационном пространстве мы имели длинную дискуссию. Дело в том, что по всей Украине тогда пронеслась эпидемия когнитивного диссонанса. С одной стороны – идет война, и никакая не информационная, льется кровь, российский спецназ под Иловайском действует, даже не пытаясь скрываться, а на наших экранах идут сериалы, которые показывают, какие классные парни – десантники, морпехи, спецназовцы РФ. Еще в августе 2014-го мы начали – и действующее на тот момент законодательство нам полностью позволяло – привлекать экспертную комиссию, которая подтверждала несовместимость подобных сериалов с нормами законодательства Украины. Тогда мы начали применять запреты к некоторым фильмам, и в обществе это вызвало резонанс.

Потом, основываясь на опыте работы экспертной комиссии, мы сформулировали принципы – как мы видим изменение законодательства, и основные положения задекларировали в сентябре. Они были воплощены в известном Законе: недопущение пропаганды силовых структур и недопущение фильмов с участием членов или пособников террористических организаций страны-агрессора. Это было осенью и зимой, так что очевидно, что имелись в виду Пореченков и Охлобыстин. Основной целью для себя Госкино ставило защиту информационного пространства, но понятно, что мы все время имели в виду, чтобы такой запрет косвенно послужил еще и стимулом для развития собственного контента.

Для всех очевидно, что рассчитывать сейчас на массовый успех европейского, американского или корейского сериального продукта невозможно. В определенных кругах будут, конечно, смотреть отдельные зарубежные сериалы, но это не массовое явление. В целом украинскому зрителю хочется чего-то близкого, на понятном языке, со знакомыми культурными архетипами, – то есть всего того, на что давил российский сериальный продукт, чтобы восприниматься как «свой». Но, чего пока не поняли некоторые телебоссы, за последний год прошел четкий понятийный водораздел, и массовым украинским зрителем российский сериал как «свой» больше не воспринимается. Если еще два года назад никто не смотрел на номера машин или шевроны на погонах милиционеров, чьи портреты висят на стенах в кадре, то сейчас именно массовый зритель выискивает в кадре подобные детали.

Но не все так радужно, как кажется, потому что Закон о защите информационного пространства Украины несовершенен с юридической точки зрения, даже с большой натяжкой. В связи с этим (и вместо адекватной реакции) одни телеканалы замыливают нашивки на рукавах и фуражках российских силовиков, другие – выдают техническое перемонтирование российского сериала за адаптированный продукт, третьи – меняют в прокатной лицензии дату производства сериала. Но это – абсолютная новела для нашего законодательства и, тем более, для правоприменительной практики. С одной стороны, текст закона правился в режиме онлайн прямо на заседании парламента, да и писался в сжатые сроки. С другой – авторы текста и предположить не могли, как отреагирует правоприменительная практика на нормы. Потому что одно дело – их написать, а другое – начинать использовать, когда возникают коллизии, неясности, противоречивые трактовки. Тут уже каждый начинает тянуть одеяло на себя.

Кинематограф на самом деле – давно международный и трансграничный бизнес. Это не та история, где механизмы финансирования однозначны или ограничиваются одним источником. И установить страну-производителя иногда почти невозможно. Даже у абсолютно российского сериала могут быть бенефициары и правообладатели на BVI или Кипре. К тому же, не будем лукавить, значительная часть российского контента производилась в Украине, с использованием материальной, технической и даже кадровой базы. Иногда на российские деньги снимался сериал, в котором почти все были украинцами – и режиссеры, и продюсеры, и актеры. А есть и ситуации наоборот, когда украинцы работают в РФ в кинопроизводстве. То есть чисто теоретически, возможна ситуация, что в России и за российские деньги можно снять сериал полностью украинской командой.

Так что Закон и его реализация на практике – две разные истории. И раз он путаный, нужно окончательно определиться, какую цель мы преследуем. Если наша цель – защитить информационное пространство, то запрет должен распространяться на пропагандистский контент. Для этого нужно сформулировать принципы, что такое пропаганда, и позволить экспертной комиссии действовать, исходя из них. Вторая возможная цель – экономические санкции, то есть просто запретить полностью какой бы то ни было поток денежных средств из Украины в Россию, тогда нужно не делать исключений и запретить весь контент – и фильмы, и программы, и ретрансляцию каналов. Закон же называется «О защите информационного пространства», но действует чисто экономическим методом, обрубив права на телепоказ всего контента, произведенного в России после 1 января 2014 года.

Однозначных ответов нет: если запрещать пропаганду и создание позитивного образа представителей силовых структур СССР и РФ, то что, фильмы Александра Довженко запрещать? Любая попытка провести эту тонкую красную линию юридически наталкивается на пример, который ее пересекает. «Земля» и «Арсенал» Довженко – тоже пропаганда. В любом запрете нужно пользоваться в первую очередь здравым смыслом.

Надеюсь, что здравый смысл действительно станет трендом для украинского телевидения, начиная с 2015 года.